— Я не знаю! — у нее опять задрожали губы. — Он просто растерялся! Испугался!
— Тропарев? Испугался? — не поверил Пахарь.
— Ну, это так выглядело! — заломила руки женщина. — Он, правда, растерялся, я видела.
— В какой момент? Когда обнаружил, что вы увидели кровь на его одежде?
— Нет, раньше. Когда приехал. Я услышала — машина. Вроде не должны были вернуться. Говорили ведь, что уезжают не на один день. Я выглянула в окно. А Александр Борисыч как раз возле машины был… Он в гараж еще не въехал…
— На площадке остановился. Перед домом, — подсказал Пахарь, вспоминая, как устроен двор тропаревской усадьбы.
— Да, — поспешно подтвердила женщина. — И тут он меня увидел и прямо с лица спал.
— Почему?
— Я не знаю.
— Что он делал в этот момент?
— Ничего. Просто стоял.
— Где стоял?
— У машины.
— То есть просто стоял? И — что?
— Ничего, — кусала губы Зинаида.
— Что он делал у машины?! — крикнул Пахарь, и женщина в страхе отшатнулась.
— Багажник открыл! — сказала она, и глаза ее расширились.
— А что в багажнике?
— Я не видела. Смеркалось уже.
— Так там фонари, — подсказал Пахарь. — То, что Тропарев с лица спал — это вы рассмотрели. А остальное, видите ли… Что там было?
— Я не видела.
— Что?!
Зинаида расплакалась и закрыла лицо руками.
— Из дома все видно, — сказал Пахарь. — Я ведь там был. И вы, если из окна выглядывали, видели, что там лежит. Человек? — подсказал он ласковым голосом.
Она часто-часто закивала головой, не отнимая ладоней от заплаканного лица.
— Это могла быть Люда Тропарева? — на всякий случай уточнил Пахарь.
— Нет, — сказала Зинаида глухо. — Это был мужчина.
Конечно, мужчина. Можаев Сергей Романович. Неудачливый мститель. Киллер-любитель, не понимавший, против кого пошел.
Глава 32
После сауны Наталья и Люся поднялись в гостиную, где приходящая финка, мать Микси, к тому времени разожгла камин и выставила на стол бутылки с синими этикетками и два больших стакана тонкого стекла.
— «Лапин Култа», — сказала Наталья, открывая первую бутылку. — В переводе — «Золото Лапландии». Финское пиво. После сауны — очень хорошо.
— Я пиво не пью, — отказалась Люся.
Наталья что-то сказала хозяйничающей на кухне финке, та принесла плоскую бутылку с жидкостью цвета янтаря. На этикетке — непонятное «LAKKA».
— Лакка — это морошка, — пояснила Наталья, — У нас в Карелии тоже такая ягода есть. Внешне немного похожа на малину, только цвет у нее желтый. Это ликер. На морошке. Вкусно и полезно, — засмеялась она, наливая на дно стакана густую янтарную жидкость.
Люся попробовала. Сладко и приятно. Как сироп.
— Нравится? — спросила Наталья.
— Вкусно.
Наталья с готовностью подлила еще.
— А пиво ты зря не пьешь, — сказала она. — После сауны полезно.
Потрескивали в камине дрова. За окнами сгущались сумерки. С кухни притекал аромат копченой лососины.
— Тебе здесь нравится? — спросила Наталья, будто угадав состояние Люси.
— Да. Такой бесконечный отпуск. Я даже не представляла, что так бывает.
— Не зря ты так сражалась при приеме на работу, — сказала Наталья как бы невзначай.
Люся промолчала. Смотрела на огонь, потягивая ликер.
— У тебя была какая-то причина, — сказала Наталья. — Почему ты так хотела занять эту вакансию?
— Никогда не знаешь настоящую причину.
— Объясни, — попросила Наталья.
— Ты думаешь, что совершаешь поступок для того-то и того-то и цель у тебя вот такая. А на самом деле об истинном смысле ты и сам, может быть, не догадываешься, и цель какая-то другая. Как в истории с этой работой. Мне нужны были деньги, много денег, чтобы найти моих родителей.
Наталья бросила на себеседницу осторожный взгляд, но Люся этого взгляда не заметила, потому что смотрела на пылающий в камине огонь.
— Я боролась за эту работу, — продолжала Люся. — Я на что угодно готова была согласиться, только бы деньги получить, и я думала, что смысл всего и все самое главное — как раз в этих деньгах. А потом, уже после всего, я подумала, что дело было в другом.
— В чем?
— Я не смогу объяснить.
— А после чего ты подумала? Что такое произошло?
— Я не знаю. Это чувство. Тут внутри, — прижала Люся руку к груди. — Я все делала совсем для другого. Я просто должна была сюда приехать.
— То есть ты сражалась вроде бы за деньги, а на самом деле смысл был в том, чтобы приехать сюда? — испытующе посмотрела Наталья.
— Да. Хотя я до конца не уверена.
— Ну почему же, — вкрадчиво сказала Наталья. — Может быть, предчувствие тебя не обманывает. Может быть, ты здесь действительно встретишь родителей.
Она поставила на стол предательски запрыгавший у нее в руках стакан с пивом. Люся же сохраняла спокойствие и по-прежнему задумчиво смотрела на огонь.
— Когда ты видела родителей в последний раз? — завораживающим гипнотизирующим голосом спросила Наталья.
— В декабре.
Наталья смотрела с прищуром, будто не верила своей собеседнице до конца.
— А позже? — спросила она.
— Нет, — качнула головой Люся. — Не видела.
— А где ты их видела?
— Мы поехали на базу отдыха, — сказала Люся. — Всей семьей. Это было седьмого декабря. И там я их видела в последний раз.
— Куда же они потом подевались? — забывая об осторожности, попыталась узнать такую важную для нее правду Наталья.
— Они меня бросили.
— Как — бросили?
— Оставили в коттедже и уехали.
— Почему?
— Я не знаю. С ними что-то происходило, я чувствовала. От них такое… Это не как свечение… Это как запах… Нет, неправильно! Не запах, а воздух, атмосфера. Я ощущала это. Знаешь, как в душный день: дышать тяжело и вообще ощущение скверное… Вот мне рядом с ними так было. Им было плохо и мне рядом с ними тоже. Это страх.
— У них страх?
— Да.
— И ты его видела?
— Я его видела. Буквально. Но это не как свечение, это другое, ты не поймешь, этому надо учиться, чтобы распознавать. Меня учила Кривуля, у меня плохо получалось, но что-то все-таки я могу. Мы приехали за город, и я чувствовала, что им обоим очень плохо. А потом они исчезли.
