— Катерина, — сказала Люся.
Хозяин кабинета молчал. Женщина у двери застыла статуей. Пауза затягивалась.
— А вы действительно меня возьмете? — тихим голосом спросила Люся.
— Вы хотите со мной поторговаться? — вопросом на вопрос ответил собеседник и кивнул ожидающей у двери женщине.
Та распахнула ведущую в приемную дверь и произнесла требовательно:
— Миша!
Все рухнуло. Вошел охранник. Хозяин кабинета сказал Люсе мягко:
— До свидания!
— Я про Катерину могу! — решилась Люся. — Я ведь вам еще не дорассказала…
— Нет необходимости.
— Нет-нет. Вы должны знать! Она вам не подходит!
— А вы, значит, подходите.
И снова это была издевка. Но Люся уже пребывала в том состоянии безрассудного отчаяния, которое испытывает тонущий человек. Ничего, кроме страстного желания жить. А для нее сейчас решался вопрос жизни и смерти.
— Она очень ленивая! Хорошая, но ленивая! Знаете, что она говорит? Я, говорит, в школе не проработаю ни дня! Я на фирму устроюсь такую, где смогу босса окрутить! Конечно, если вы на это рассчитываете, — дерзко сказала Люся, — то это как раз ваш работник, но все же знайте, что Катька в своем Владивостоке в стриптиз-клубе выступала и ей потом пришлось лечиться…
Приступ безумия был короток, и Люся осеклась, едва только приступ отступил. Она обнаружила, что собеседник смотрит на нее с веселым изумлением, с каким зритель смотрит на проделавшего необыкновенно занятный фокус артиста.
— Это все правда, что вы рассказали? — уточнил хозяин кабинета.
— Кроме того, что она лечилась, — покаянно ответила Люся. Она чувствовала себя опустошенной, слабой и больной дрянью, и больше не могла сражаться. Поднялась и вышла из кабинета, ни на кого не глядя. Следом за ней вышла женщина.
— Если чья-нибудь кандидатура будет утверждена, вам об этом сообщат, — сказала она сухим неприятным голосом. — А сейчас я вас провожу…
Она направилась к лифту, а девушки гуськом за ней. Люся шла последней, и в лифте, пока опускались вниз, все время прятала глаза. Подруги, видя ее состояние, не осмеливались расспрашивать, пока с ними была их провожатая.
Когда они вышли на улицу, Люся сказала:
— Девчонки! Даже не надейтесь, никого из вас на работу не возьмут. Это все из-за меня. Простите!
А возьмут ли ее — об этом Люсю даже не спрашивали. Ответ можно было прочитать у нее на лице.
— Ну и подумаешь! — беззаботно воскликнула неунывающая Катька. — Хотя мужик, конечно, классный. Я бы с ним спала.
Глава 3
Вдова была в том же черном облегающем платье, что и в прошлый раз. Своеобразная вдовья униформа.
— Здравствуйте, — сказал Богдан.
— Здравствуйте, — ответила вдова нервно.
И лицо у нее какое-то постаревшее, и кожа не бледная до белизны, а серая, будто покрылась пылью. Этак она за год зачахнет, состарится и помрет. Если не одумается, естественно.
— Проходите, — пригласила вдова.
Посторонилась, пропуская Богдана в квартиру, и он, проходя мимо вдовы, уловил исходящий от нее аромат духов. Значит, барышня не совсем еще потеряна. Ее бы сейчас схватить, прижать крепко, впиться в губы страстным поцелуем… Но испугается. Не надо торопиться.
Богдан переступил через порог комнаты и остановился. В комнате сидел майор, тот самый, которого Богдан здесь видел в прошлый раз. Не забывает, значит, семью погибшего сотрудника. Утешитель вдов. Утешает, как может. Похоже, что Богдан не все в тот раз про офицерика этого понял. Майору первому вдова достанется. Он ближе, понятнее и роднее, и форма на нем такая же, как ее Паша покойный носил.
— Вы оставьте нас на время, Катя, — попросил майор. — Мы поговорим.
Вдова послушно удалилась на кухню. И даже дверь за собой прикрыла. Майор приблизился к Богдану, словно хотел сойтись с ним в ближнем бою. Но вместо этого сказал:
— Документы у вас имеются какие-нибудь?
И так он был сух и деловит, и так недоброжелателен, что кто-то другой на месте Богдана мог бы даже почувствовать себя в чем-то виноватым перед этим майором и дрогнуть, но Богдан только осведомился насмешливо:
— А в чем дело?
— Я говорю — документы! — сухо повторил свое требование майор.
Богдан обогнул майора, бросил в кресло свой портфель, сам сел на стул и демонстративно закинул ногу на ногу.
— Хорошо, давайте поговорим, — сказал Богдан, глядя на своего служивого соперника насмешливо. — Только нормально поговорим, без этого вот всего, — он сделал пальцы веером. — Вы ведь не на службе. Тогда зачем эти милицейские понты? Я же не клеиться пришел к вдове. Успокойтесь. Я пишу статью о ее муже. Собираю материал. Так что я по другим совсем делам здесь. Не по тем, что вы подумали.
Майор стоял у стола, возвышаясь над Богданом, и пальцами правой руки выбивал по столешнице барабанную дробь.
— Вы какое издание представляете? — хмурился майор. — Из какой газеты?
— Я для «Московского комсомольца» пишу, — сказал Богдан.
— Вы у них в штате?
— Нет, — после короткой, в одно мгновение, заминки ответил Богдан.
— А как же тогда? Каким вы боком к «Московскому комсомольцу»?
— Я же говорю: материалы для них готовлю.
— Кого вы там знаете?
— В смысле? — недружелюбно осведомился Богдан.
— С кем вы в этой газете в контакте? Фамилию назовите!
— Гусев.
— А имя?
— Павел.
— В каком он отделе?
— Он не в отделе. Он там главный редактор.
— Понятно, — кивнул майор, которому все стало ясно. — Так я еще раз вас про документы спрашиваю.
— Слушай, родной, — сказал Богдан. — Ты к вдове пришел, и я к вдове пришел. Ну давай мы с тобой здесь сейчас подеремся. Тебе скандал нужен? Лично мне — нет. Она хочет, чтобы ты остался, а я ушел? Ну так давай я уйду.
— Нет, ты не уйдешь, — сказал майор. — Мы сейчас с тобой проедем в ОВД…
— Вы меня арестовываете? — удивился Богдан.
— Задерживаю, — поправил майор.
— У вас есть основания?
— Есть. Наш товарищ погиб, убийцы не найдены, а тем временем вокруг семьи нашего товарища кто-то подозрительный топчется…
— Чушь какая-то, — замотал головой Богдан, все еще не веря в то, что это может быть всерьез. — Но я действительно пишу для газет и даже могу показать…
Он потянулся к своему портфелю, но тут майор с коротким возгласом «Сидеть!» сдвинул лежавшую на столе газету, а под газетой обнаружился табельный майорский «макаров». Увидев пистолет, Богдан обездвижел.
