— Ты чего, майор?! — только и спросил он, обнаружив, насколько далеко все зашло.
— Документы! — сказал майор. — И осторожно, чтобы я не занервничал!
Он все так же барабанил пальцами по столешнице и его рука была на расстоянии каких-нибудь десяти сантиметров от оружия. Заворожено глядя на майорскую руку, Богдан осторожно достал из кармана паспорт. Майор взял паспорт и внимательно его изучал — страница за страницей, при этом вполглаза наблюдая за Богданом. Данные паспорта он переписал в свой блокнот. После этого взял портфель, с которым пришел Богдан, и принялся бесцеремонно изучать его содержимое. Россыпь ручек его не заинтересовала, но когда в портфеле обнаружились презервативы, майор взглянул на Богдана недобро. Богдан усмехнулся. Затем была извлечена тетрадь с записями, сделанными рукой Богдана в разное время: адреса и телефоны интервьюируемых им лиц, наброски статей, краткие характеристики героев, о которых писал Богдан. Своеобразие собранного под тетрадной обложкой материала озадачило майора. Он оторвался от записей и поднял глаза на Богдана.
— Что за чепуха здесь написана? — спросил майор.
— Это моя специализация, — пояснил Богдан. — Статьи про экстрасенсов, ясновидящих, про сглаз, про порчу, про народных целителей…
— В общем, помогаешь дурачить народ.
— Вроде того, — не стал перечить Богдан.
Еще в портфеле обнаружились экземпляры газеты «Тайны непознаваемого». Майор бегло изучил заголовки. «Сельская учительница забеременела после контакта с инопланетянами». «Муж энергетической вампирши умер от глубокой старости в 22 года». «Еще за тридцать лет до страшного конца цыганка предсказала Гитлеру, что он умрет в день своей свадьбы».
— Что-то я не пойму, — сказал майор, недобро щурясь. — Какое отношение к этой дребедени имеет наш геройский погибший товарищ?
— Тут ведь смотря с какой точки зрения освещать происшедшее, — осторожно произнес Богдан, который угадал приближение бури и потому старался объяснять понятно настолько, насколько это возможно. — Меня эта история с вашим товарищем заинтересовала из-за того, что его смерть была предсказана.
— Кем? — осведомился майор, глядя в стол.
— Одной предсказательницей. Мне сама Екатерина, вдова, об этом рассказала. Вы, может быть, не в курсе…
Майор зыркнул на Богдана так, что тот осекся, поняв, что майор в курсе, и что он Богдана со всей этой ахинеей с удовольствием отделал бы под орех, и что терпение майорское уже на исходе.
— Я навел справки! — поспешно сказал Богдан. — Действительно есть такой человек! Подтверждается!
— Значит, так! — сказал майор, что-то уже про себя решив. — Сейчас ты отсюда уйдешь и больше никогда здесь не появишься. Если ты еще хотя бы раз рядом с Катериной нарисуешься… Если она мне скажет, что ты снова появился… Я тебе лично помидоры откручу. Это я, майор Пахарь, тебе гарантирую!
Глава 4
По расчищенной от снега улице подмосковной деревни катилась ярко-красная иномарка. Улица была застроена коттеджами в два-три этажа, возвышающимися над кирпичными заборами, но ни перед одним из коттеджей автомашина не остановилась, а проехала всю деревню насквозь и остановилась только тогда, когда расчищенная дорога уперлась в нетронутую снежную целину. Впереди, в низине виднелся маленький деревянный домик, обветшавший и неприглядный, каких когда-то здесь была целая деревня, и которые снесли, освобождая место под коттеджи, и только один этот дом и остался, потому что стоял в низине, и никто из новых обитателей деревни там обустраиваться не пожелал. Из печной трубы поднимался столб дыма. Там жили.
Из красной иномарки вышла женщина и направилась к дому, шагая по узкой тропинке, протоптанной от дороги к дому в низине.
Останки повалившегося штакетника, некогда ограждавшего двор, тут и там торчали из-под снега. Тропа аккуратно огибала полусгнившие деревяшки и выводила к крыльцу, местами проваленному. Женщина не без опаски поднялась на крыльцо, постучала в дверь, и пока в доме не произошло никакого движения, озиралась по сторонам с настороженным удивлением, будто все еще не в силах была поверить в то, что она не ошиблась адресом и этот дом — это как раз то, что ей нужно.
Укрепиться в своих сомнениях она не успела, потому как открылась дверь и в нешироком проеме обнаружилась старуха в грязном, целую вечность не стиранном халате, в валенках и телогрейке. Старуха была крива на один глаз, из-за чего ее лицо имело неприятное и крайне подозрительное выражение.
— Здравствуйте, — сказала женщина.
Старуха молчала, сверля гостью своим единственным глазом.
— Я не ошиблась? — спросила женщина. — Люда Тропарева здесь живет?
И тогда старуха, не поворачивая головы и все так же сверля гостью взглядом, крикнула, открыв рот с редкими костяшками желтых зубов:
— Людк! К тебе!
Брызги ее слюны попали гостье в лицо, и женщина едва не содрогнулась от омерзения.
Из-за спины старухи вынырнула Люда, увидела гостью, изумилась и испугалась одновременно, и единственное, на что ее хватило — спросить растерянно:
— Вы?!
Женщина, которая проводила собеседование с Люсей и ее подругами в университете и которая потом присутствовала при том разговоре, непонятном и унизительном — эта женщина стояла на крыльце полуразвалившегося дома, спрятавшегося в занесенной снегом низине, и увидеть ее здесь Люся никак не ожидала.
— Здравствуйте, Люда, — сказала женщина, и сейчас в ней не было той холодной надменности, которую Люся наблюдала при прежних встречах. — Не так просто оказалось вас разыскать.
— В университете, — подсказала не оправившаяся от растерянности Люся.
— Так ведь каникулы, — напомнила женщина.
— Ах, да, каникулы…
Они разговаривали, а между ними стояла безобразная старуха, ее демонстративно не замечали, но на самом деле она очень и очень мешала, и оттого обе собеседницы испытывали неловкость.
— Я на машине, — сказала женщина. — И если вы накинете пальто, мы может пойти в машину и там поговорить.
— Зачем машина? — вдруг вмешалась старуха. — Дом есть. В доме можно.
— В доме, — эхом отозвалась Люся.
По ней было видно, что с гораздо большим удовольствием она отправилась бы в машину, но не смела перечить старухе.
Старуха попятилась, оттесняя Люсю и открывая проход в дом для гостьи, и женщина осторожно переступила через порог, перемещаясь из наполненного солнечным светом морозного зимнего дня в сумрак старого дома, где не сразу угадывались очертания предметов, но где вошедшего с первых же шагов обволакивал тяжелый кисло-пыльно-смрадный дух жилья, который уже никогда не выветрится, а умрет только вместе с этими стенами.
В комнате, в которую они вошли, было чуть светлее из-за горящих здесь и там свечей, и по тому, как эти свечи были расставлены, и по предметам, присутствующим в комнате, по всем этим травкам-тряпочкам-узелочкам-порошочкам можно было догадаться, что одноглазая старуха либо знахарствует, либо колдует. И это вряд ли могло бы удивить, но зато удивляло присутствие в этом странном доме Люси, которая была человеком совсем другой закваски и вообще — из другого мира.
