Гвендолин, герцогиня Армельская
Она видела их из окна своей комнаты, они шли рука об руку, как влюбленная пара. Полина улыбалась, а Дарнелл что-то ей говорил. Гвендолин прижала ладонь к груди, чувствуя, как больно сжимается сердце. Нет, она не ожидала такого удара… Не от человека, которого считала своей подругой.
Гвен всхлипнула, ожидая, что из глаз потекут горячие слезы, но они так и не появились. Гвендолин сжала кулачки и решительно вышла из комнаты.
Голоса припозднившихся молодых людей доносились из холла. Принца и его оруженосца расположили в так называемом охотничьем домике — уютном милом коттеджике в стороне от главного здания, — чтобы постоянное присутствие Дарнелла не смущало девушек, вышедших на финишную прямую. Гвендолин так увлеклась, помогая и сопереживая Полине, что совсем перестала нервничать из-за отбора. И вот удар пришел, откуда не ждали.
Хлопнула дверь, и Полина, немного постояв с рассеянной улыбкой на губах, пошла к лестнице. Гвен ждала ее наверху.
— О Гвен! — радостно воскликнула девушка и помахала рукой. — Тоже собираешься на прогулку? Прости, надо было мне…
— Как ты могла?.. — процедила Гвендолин. Горло сжималось, проще было закричать в полную силу, но леди всегда должна оставаться леди. — Я… Я же доверяла тебе!
Полина нахмурила брови и склонила голову к плечу.
— Не понимаю. Что случилось?
— Ты не понимаешь?!
Гвендолин все-таки сорвалась на крик, испугалась этого и опрометью бросилась в спасительную тишину своей комнаты. Через пару секунд дверь открылась, и на пороге возникла Полина.
— Ты меня пугаешь, — заявила она. — Что происходит? Кто тебе что наплел?
— Никто мне ничего… — Гвен сглотнула вставший в горле комок, — не наплел. Я сама. Я сама все видела. Своими глазами.
Кажется, Полина начала соображать. На ее лице промелькнули непонимание, недоумение, а потом — это точно было заметно — догадка.
— Ты видела нас с принцем? И всего-то?
— Всего-то? — ужаснулась Гвендолин. — Так это еще не все?!
Ее трясло от обиды и разочарования. Даже руки заледенели.
— Не гони лошадей, — взмахнула руками Полина. — Что ты могла видеть? Я узнала кое-что важное насчет отбора и сообщила об этом принцу, а он показал мне пляж и проводил обратно к особняку. И все! Что тут такого?
Но Гвендолин видела по ее глазам, что все гораздо серьезнее. Может, Полина обманула ее не со зла, может, просто не устояла перед Дарнеллом, как и многие до нее, но от этого ничуть не легче. Казалось, счастье так близко, но до него снова не достать рукой…
— Уйди, пожалуйста.
— Но… Гвен! Позволь хоть объясниться. Ты же меня даже не слушаешь.
— Уйди, я прошу! Дай мне побыть одной.
— Никуда я не уйду. — Полина загородила дверной проем, и тогда Гвен сделала то, чего сама от себя не ожидала.
— Тогда уйду я, — сказала она и оттолкнула Полину с дороги.
Ноги сами понесли ее на лестницу и дальше, через холл, к выходу. Слезы застилали глаза, но так и не падали с ресниц. Гвендолин вылетела на крыльцо и там столкнулась с кем-то, так что искры посыпались.
— Ваша светлость, вы не ушиблись?
Ирвин придержал ее за талию, помогая устоять на ногах. Кончик его длинной косы упал ей на грудь, выбившиеся волосинки защекотали кожу.
— Я… нет… Нет, все нормально, — пролепетала Гвен тихо-тихо, чтобы не расплакаться.
— А я вижу, что ненормально, — посерьезнел Ирвин и выпрямился, увлекая за собой Гвен. То, как легко он удерживал ее практически на весу, пугало и завораживало. Гвен не думала, что он такой сильный. — Вас иномирянка обидела? Кинулась в драку? Обокрала? Накричала?
— Нет, — поникла Гвен. — Это я.
— Что — вы?
— Накричала и обидела.
Почему-то сейчас собственное поведение казалось детским и глупым. Леди не должна вести себя так импульсивно. Было стыдно и плохо, но вернуться, чтобы извиниться, представлялось чем-то слишком страшным. Да и видеть подругу сейчас, зная, что она провела с Дарнеллом прекрасные закатные мгновения, было слишком больно.
— Не верю, — заявил Ирвин. — Вы не могли. Простите, герцогиня, но вы чего-то недоговариваете.
Оруженосец отстранился, отпустил ее, стало гораздо холоднее, хотя и спокойнее.
— Нет, я говорю совершенно честно, — сказала Гвен, ненавидя себя за робость и нерешительность. — Я повела себя глупо и сожалею об этом.
Ирвин вздохнул, и вдруг лицо его прояснилось.
— Давайте прогуляемся перед сном, и вы мне все расскажете, герцогиня.
Она взяла его под руку и позволила увести себя в глубину вечернего сада. В сгущающихся сумерках яркими точками горели цветы и фонарики, один за одним вспыхивающие среди зелени. Одуряюще сладко пах воздух, земля щедро делилась теплом, и в цветочных кустах просыпались ночные бабочки.
— Позвольте спросить, ваша светлость, — начал Ирвин после долгого молчания. — Вы уверены, что леди Полина вас ничем не шантажирует и ни к чему не принуждает?
Гвен возмутилась:
— Ну конечно уверена! Что за глупости ты вечно сочиняешь?
— Боюсь, это не глупости, — улыбнулся Ирвин как-то невесело. — Тогда позвольте еще один вопрос.
Гвен молча кивнула.
— Ваши чувства к принцу, — Ирвин остановился в тени беседки и повернулся лицом к Гвен, — действительно так сильны? Вы его любите?
Гвендолин испуганно замерла на месте. Даже в страшных кошмарах она никогда ни с кем этого не обсуждала, тем более с мужчиной. А уж тем более с Ирвином…
Но его глаза горели решимостью, и их мягкое мерцание не позволяло отвести взгляд.
— Почему ты спрашиваешь? — наконец проронила она.
Волшебство вечера, еще не ставшего непроглядной ночью, но уже растерявшего краски дня, превращало этот разговор в игру, в шалость, и Гвен почувствовала необычайное возбуждение. Ее зазнобило, ладони вспотели, а она никак не могла перестать смотреть в лицо Ирвина.
И тогда он медленно наклонился, ловя ее взгляд, и поцеловал.
Несколько секунд Гвен просто стояла, не решаясь пошевелиться, сухой жар чужих губ отдалился, слегка мазнув по ее губам невесомым, невероятно целомудренным поцелуем.
Но уже не дружеским. Это понимала даже Гвендолин.
— Простите, герцогиня, — грустно улыбнулся Ирвин, отойдя на шаг. — Теперь я потеряю вас обоих, но я должен был это сделать. Причем очень давно. Пожалуй, я должен благодарить иномирянку за то, что она перевернула наши жизни.
Ирвин повернулся к ней спиной и исчез быстро, как тень, растворившаяся в воздухе. После него остались горькое послевкусие тоски и огонь, разгоревшийся внутри и сделавший все прочие переживания ненужными и неважными. Она, Дарнелл, Полина, Ирвин — все перепуталось, завязалось в тесный клубок, который, казалось, уже ни за что не распутать. Даже те чувства, в которых она всегда была уверена, вдруг перестали казаться такими уж безусловными, и это действительно переворачивало все вверх дном.
