Тот факт, что числа появились совершенно во всех Евангелиях, сам по себе означал роковую слабость в настроенном на них веке, и необходимое включение в канон Апокалипсиса Иоанна Богослова на основе его предполагаемого авторства послужило явным поводом для комментаторов поразмыслить над мистериями числа.
Более того, принятие книги Откровения возвестило о серьезных раздумиях «Пастора из Еермеса», также пополнившись числовой аллегорией и абстракцией интерпретации внутри текста.
Отмеченному тексту было суждено стать одним из самых распространенных документов христианской церкви на протяжении II, III и IV столетий.
Одновременно распространилось «Признание» ложного Клементина (до 231 г.), претендовавшее на то, чтобы стать историей карьеры Клемента и апостола Петра. Книга снабжена разнообразными вариантами астрологического и пифагорейского фольклора и историями гностиков, многие из которых исходили из уст самого Петра. Все случилось незадолго до власти Еермеса, которого стали цитировать как свидетеля Истинной Веры.
Кроме того, церковь допустила, чтобы приверженцы ее ученого и философского склада серьезно озаботились проблемой создания последовательного корпуса христианской теологии. Среди них оказались великий александрийский врач Климент (ум. в 200 г.) и его ученики Ориген и Ипполит.
Жившие в величайшем философском и гностическом центре, эти люди, бесспорно, черпали свое вдохновение из доступных им образцов. Первостепенная слабость христианства, по свидетельству ереси Ариана, заключалась в двойственной природе Бога-Отца.
Принятие Логоса Филона и его отожествление с Сыном стало первым шагом к разрешению проблемы, однако добавление третьей личности, Святого Духа, обеспечило бесспорное доказательство Единосущности Троицы. Наличие божественной триады во всех трудах гностиков явно стало решающим фактором для создания Троичности. Однако пифагорейская основа современной философии в их трудах явилась отправной точкой для христианского учения. Единосущность Отца и Сына оспаривалась как в числовом, так и в философском смысле, оставалось только верить в Единосущность Троицы!
Многие ранние авторы, включая Павла, кажется, никогда не слышали о Троице. По этой причине о ней говорят первые две новозаветных Заповеди («Во имя Отца и Сына и Святого Духа» — Мф., 28: 19) и другая определенно относящаяся к Троице («Кто побеждает мир, как не тот, кто верует, что Иисус есть сын Божий?» — 1 Ин., 5: 7). Правда, последняя лишь предполагает ее в самом риторическом вопросе.
Упоминания триединства не приобрели всеобщего распространения вплоть до III века, а сам догмат окончательно и официально оформился лишь на Константинопольском соборе в 381 году. Принятие христианством этого основного догмата пифагорейства само по себе стало достаточной основой для всей философии. Предложенное Климентом и Оригеном учение о Чистилище, добавившемся к Раю и Аду, сформировало триединство в духовном мире.
Тем временем философы все более интересовались численной символикой. Возражая гностикам, святой Ириней писал об ошибочности их богословских взглядов не только потому, что они основывались на числе, но и потому, что их числовая схема неверна. Они полностью игнорировали число 5, повсюду появляющееся в Истинной Вере. Имя Спаситель (Soter) состоит из пяти букв, как и Отец (Pater). Господь благословил пять хлебов и накормил ими 5000 голодных. Существуют пять конечностей креста, пять пальцев, пять чувств.
Похожим образом Тертуллиан отстаивал значение числа 12, свидетельствуя о многочисленных упоминаниях дюжины в Ветхом Завете и естественно спрашивая: «Что же на самом деле означает постоянная защита Христова числа Маркионом?»
То, что эти заявления не означали дискредитации всей числовой системы, подтверждается тщательным рассмотрением чисел в других сочинениях тех же авторов. Они постоянно ссылаются на Филона, и даже Гермес говорит о нем с подобающим уважением.
Иустин Мученик, также известный как святой Иустин (100–165 гг. н. э.), придает вес своим аргументам, цитируя Пифагора, заявлявшего, что «единичность является первым принципом всех вещей и причиной всяческой добродетели… обучая аллегорией, что Бог Един и единственный» (Послание к грекам).
Ориген уверен, что Бог создал мир «в соответствии с неким числом, предопределенным им самим, поскольку невозможно представить. что другие существа не ограничены по своему разуму» (О началах).
Он добавляет, что некоторые части Писания не содержат «телесного смысла», их следует воспринимать буквально, иллюстрируя числовым отрывком: «В Евангелии от Иоанна упоминается сосуд для воды, вмещающий два или три небольших бочонка, использовавшийся для очищения евреев. Выражение несет в себе тайный смысл и означает, что те, кого апостол именует «евреями», очищались словом Писания, а два бочонка в «психическом» и духовном смысле. Иногда упоминаются три бочонка, символизирующие духовное, психическое и телесное очищение. И шестиведерные сосуды аналогично соответствовали очищению мира, созданного за шесть дней».
Следуя примеру Филона и находя удовлетворение в очевидной бесполезности буквальной интерпретации отдельных отрывков Писания, Отцы Церкви начали создавать метафорические интерпретации библейских текстов, придавая значение числам в точном направлении, с целью измерить храм и засвидетельствовать в «Книге Премудрости» о том, что «Господь устроил все вещи по числу и мере» (Прем., XI, 20).
Ранние толкования чисел из Священного Писания касались наиболее заметных, таких как 12 источников и 70 пальмовых деревьев Елима, 318 слуг Авраама и апокалипсических сочинений. Из толкования Варнавы видно, что истинный смысл священных книг должен оставаться тайной для непосвященных, то есть для простых мирян: «Послушайте, дети мои, то, что связано полностью со всеми вещами, что Авраам, первый, кто вкусил блаженство обрезанием, смотрел вперед в соответствии с духом Христа, исполнял тот обряд, который принял в тайне трех букв. В Писании говорится: «И Авраам совершил обрезание десятерых, и восьми, и 300 человек своих домочадцев». Какое же знание получил он после содеянного? Узнал сначала 18 и затем 300. Так обозначились 10 и 8. 10 (I) и 8 (Н), то есть инициалы Иисуса. Крест, выражающий милость [нашего] искупления буквой Т, также означает, 300». Я полагаю, вы достойны, знать это, хотя мне хорошо известно, что об этом никто не должен узнать».
Интерпретация 318 с помощью гематрии стала традиционной, и Т, или 300, следовательно, сделалось символом креста. Как отмечает Амвросий, таково значение выбора Гедеоном 300 человек, оценка Иудой Искариотом помазанника 30 монетами. Ипполит толкует несколько псалмов в соответствии с их числами, объясняя, что «псалмы, связанные с историей, располагаются отнюдь не в правильном историческом порядке, а в соответствии с порядком следования их номерам».
Некоторые первые объяснения священных чисел практически притянуты за уши, например умозаключение Амвросия, касающееся 15 локтей ковчега. Он «ясно видит», что они представляют трижды по пять чувств. Тем не менее у Отцов Церкви имеется четкое соотношение, поскольку один выстраивает свои взгляды, исходя из другого.
