В соответствии с этой схемой Иннокентий III комментирует четыре исторические реки Рая. Благодаря аллегории реки истины означаются, текут от Христа через четырех евангелистов или от Моисея через четырех главных пророков. В моральном смысле они представляют четыре основные добродетели. Аналогичная интерпретация указывает на четыре благословения, которые орошают Рай: простоту, невозмутимость, знание, наслаждение.
«Так тоже, — [замечает Исидор], - другие числа появляются в Священном Писании, чья суть является не чем иным, как экспертом в том искусстве, которое может широко говорить о значении. Она также гарантирует зависимость в некотором смысле от науки чисел, поскольку мы с помощью ее узнаем, который час, подсчитываем ход месяцев и узнаем время возвращающегося года.
Через число нам становится ясно, как поддержать порядок. Отнимем число от всех вещей, и они погибнут. Отнимем счет у мира, и все погрузится в невежество, равно как никто не узнает путь, по которому он идет и отличается от остальных животных».
Во многих случаях числовое толкование Священного Писания производит результаты, не сильно отличающиеся от первоначальных намерений автора. С другой стороны, вера в то, что ни одно слово или число в Священном Писании не было избыточным, позволяет перейти к самой запутанной тайне, в которой никакой головоломки не существует.
Когда Бонавентура писал «Комментарии к Евангелию от Луки», он натолкнулся на предложение: «В тот же день двое из них шли в селение, отстоящее стадий на шестьдесят от Иерусалима, называемое Эммаус» (Лк., 24: 13). Оказалось, трудно превзойти искусность уменьшения 60 фарлонгов до 7050 шагов, или 7 1 /2 мили, указывая, что они были уверены в могиле, но сомневались в воскресении, уверены в 7, но сомневались в 8!
Требовался схожий тип изобретательности, чтобы обнаружить семь обращений в Иисусовой молитве, семи Заповедях и семи добродетелях у Луки (6, 7), семи дарах Святого Духа у Исайи (11: 2–3) и множество других разбросанных по Септуагинте, таких как семь путешествий Христа или семь излияний его крови, семь таинств, семь частей богословия, семь скорбей Девы Марии, семь слов Христа на Кресте.
Стремление к цифровой аллегории проводится через средневековую проповедь, которая зачастую всего лишь развернутое толкование отрывка из Священного Писания. Такова книга проповедей Гонория из Отёна, самое популярное в Средневековье руководство по проповедям.
Гонорий Отёнский (Августодунский, Затворник, ок. 1090 — ок. 1156; монах и писатель) применяет два закона любви Матфея (22: 37–39), чтобы объяснить известное деление десяти заповедей на две таблицы в 3 и 7.
Первая таблица содержит три заповеди, имеет отношение к любви к Господу в сердце, в сознании и душе.
Другая из семи, касается любви к ближнему. Из них три относятся к душе, а четыре — к телу. Подобным же образом разъясняется чудо с хлебами и рыбами, ставшее излюбленной темой проповедей.
Поскольку эти символические числа играли важную роль в Вечном Образце, они и оказались значимыми в форме и структуре Церкви Небесной. Отсюда следует, что их надо распознавать в структуре церковной службы и памятниках Церкви на земле.
Таким образом, «застывшее красноречие» архитектуры соборов во многом символизирует красноречивость числа, благодаря которому совокупность столбов, ворот и окон выполняется со значением. Так, к алтарю всегда ведут три ступени или число им кратное. Купель для крещения восьмиугольная, поскольку 8 — число спасения.
При освящении собора центральная дверь Царских врат трижды окроплялась святой водой, зажигались 12 свечей, трижды воздавалась благодарность небесам. Три глухих стука сопровождали открывание двери, после чего четыре крайние части крестообразной структуры трижды окроплялись, равно как семь алтарей. 12 священников в День Христа проносили Христы по четырем частям церкви.
Все церковные службы устраивались в соответствии с числовым символизмом. Считалось, что месса состоит из семи частей, или служб. Полная епископская процессия проводилась семью служителями, указывая на семь даров Святого Духа. Затем следовали понтифик, семь иподьяконов (символ семи колонн мудрости), семь дьяконов (согласно апостольской традиции), 12 священников (по количеству апостолов) и три псаломщика с ладаном (три волхва).
Знак креста, «который утверждает четырехмерный мир», всегда обозначался трижды, выражая веру в Троицу, и 6 подъемов креста, символизируя бренность мира. Первый чин включает три креста — тройное деление Времени до Закона (от Адама до Ноя, от Ноя до Авраама, от Авраама до Моисея).
Второй чин символизирует время при Законе пятью крестами Пятикнижия. В третьем чине, времени Милости, благословляют хлеб. В четвертом чине пять крестов обозначают пять ран. Троица принимается в пятом чине через три креста. Шестой чин вбирает пятикратную страсть через пять крестов.
В целом каноне проводятся 23 знака креста, 10 для Закона в Ветхом Завете, 13 указывают на добавление веры в Троицу, 10 + 3, ведя к Новому Завету. Знак производится тремя пальцами, которые, умножаясь на 23, выводят всю сумму к 69. Позже, вместе с Pax Domini еще три знака над потиром, чтобы 72 завершить языки мира. Sic tragicus noster pugnam Christi populo Christiano in theatro Ecclesiae gestibus suis repraesentat.
Перед нами описание, которое тщательной числовой разработкой далеко превосходит намерения создателей порядка службы. По этой причине оно типично свидетельствует о постоянном изменении и изысканности числового символизма, намерении находить числовое значение повсюду, координируя Троицу, Заповеди и дары Духа, язык мира по абсолютной догматической нумерологии, не предполагающей права на апелляцию.
Стремясь закрепить 15 в 15 ступеньках храма, выявили 15 Псалмов Давида (Пс, 120–124 — «Песнь восхождения»). Учредили церковные праздники (Septuagesima, Quinquagesima, Pentecost), канонические часы, псалмы, наказания. Обнаружили, что сами епископские одеяния изысканно символизируют «времена» мира и бесчисленных духовных и материальных богов.
В меньшей степени философия числа отразилась на науке и псевдонауке Средних веков. Роджер Бэкон также был уверен в секретах Природы: «Математика является вратами и ключом, который святые обнаружили в начале мира… который всегда использовался всеми святыми и мудрецами более, чем всеми науками» (Opus majus).
Торндайк делает вывод из его умозаключения:
«Грамматика и логика могут наслаждаться музыкой, ответвлением математики в просодии и убедительных периодах. Категории времени, места и качества требуют для изучения знания математики.
Математика должна подчеркнуть другие предметы, потому что по природе представляет самое элементарное начальное и легкое для обучения. Более того, все наше чувственное знание принимается во времени и пространстве, в количественном плане является математической мерой, что делает ее более желательной, чем другие исследования, прибегающие к ее помощи».
С точки зрения факта количество математики и особенно разновидность мистической математики, которую мы рассматриваем, зависит во многом от конкретного ученого. Торндайк обнаружил несколько примеров науки почти свободной от числового мистицизма, но в основном все науки унаследовали смешанные цифровые истины, скажем четыре элемента, и все они стремились поддержать свою эффективность с помощью астрологии и нумерологии.
