Внешне часто производил впечатление человека доступного в отношении окружающих и легко устанавливающего контакт с ними. Вот несколько цитат из различных бесед:
Мог внушить к себе доверие у людей, были с ним откровенны, все ему рассказывали (А).
Был очень доступный человек, легко устанавливал контакт с людьми. Даже незнакомые ему люди сразу втягивались в общение с ним. Говорил, что от любого человека может получить то ценное, что в этом человеке имеется. Всегда находились общие темы, и разговор завязывался очень интересный, кто бы ни был собеседник, например монтер, чинивший сеть в доме, брат домработницы и т. д. Но во всех беседах всегда был главным образом слушателем, сам высказывался про свои внутренние переживания, мысли значительно реже, только с равными ему по развитию (А).
Был человеком необыкновенного, совершенно исключительного обаяния. Мог поднимать настроение у людей. «После общения с ним повышался тонус, хотелось работать». З. вспоминает, как она была однажды чем-то очень сильно расстроена и пришла к Багрицкому в угнетенном настроении духа. Достаточно ей было побыть в его обществе некоторое время, чтобы к ней вернулось бодрое рабочее настроение. От него как бы исходило какое-то влияние, которое придавало бодрость людям (З).
Был человеком огромного обаяния, мог очень сильно привлекать к себе людей, мог быть необыкновенно приветливым, особенно привлекательно мог улыбаться. Это выходило часто очень непосредственно и по-детски. За внешним грубым нагромождением манер чувствовалась непосредственность в восприятии мира, природы и т. д. (Ж).
Аналогичные высказывания имеются и со стороны В. о его юношеских годах:
Скрытности в отношениях с товарищами не отмечалось. Был откровенен с товарищами, открытый парень.
Багрицкий был самым заметным из всех сверстников, был очень компанейским товарищем, всегда принимал участие во всех шалостях и вылазках, например в драках, прогулках и т. д.
Эти высказывания согласуются с отмеченной ниже его большой внешней общительностью, главным образом, как это понятно, в наиболее близком ему литературном кругу:
Несмотря на то что был прикован к постели болезнью, был всегда в центре всех животрепещущих событий литературной жизни. Все ему сообщали обо всех новостях. Несмотря на попытки сознательно изолировать себя от постороннего мира, чтобы не мешали ему работать, не мог выдержать этого положения сколько-нибудь длительное время. Например, снимали телефонную трубку, вывешивали записку, что болен или занят, но выдерживал максимум часа два, после чего сам же нарушал эти запреты, причем все уже знали, что эти методы отгораживания являются фикцией, сам посмеивался над ними (А).
На основании всех приведенных выше данных может создаться впечатление, что мы имеем дело с открытым, доступным, легко устанавливающим контакт с окружающими характером. Однако при более углубленном подходе мы убеждаемся, что эта доступность и общительность имеет в значительной степени внешний и поверхностный характер, не раскрывая, но скрывая под собой сложный комплекс более глубинных сторон личности, ее настоящее ядро. Это с совершенной ясностью вытекает из некоторых черт его характера, к обсуждению которых мы сейчас переходим.
Прежде всего отметим, что он, при своей внешней общительности и доступности, был по существу в высокой степени скрытным человеком. Вот наиболее характерные высказывания, иллюстрирующие эту, имеющую чрезвычайно большое значение для понимания всей его личности в целом, черту характера:
Мог входить в контакт с окружающими. В то же время в отношении своих личных переживаний был безусловно скрытным, даже с друзьями не делился (Г).
Исключительно скрытный и замкнутый человек. Был замкнут на все сто процентов. Никогда не было уверенности в том, что когда шутит, издевается, подсмеивается, «хохмачит», как он выражался, то в этот момент ему не было очень грустно. Бывали случаи, когда при «отменно» плохом настроении внешне был веселым. «Никого не пускал залезать себе глубоко в душу, и когда видел со стороны кого-либо попытку к этому, то пресекал ее и отталкивал от себя» (К).
Был скрытен в своих интимных проявлениях. Дающая сведения неоднократно пыталась вызвать его на откровенный разговор «по душам», но это ей не удалось, если и начинал говорить, то тут же обрывал или смазывал шуткой. Очень легко мог вызывать на откровенность других и любил это делать, но тут же мог высмеять того, кто был с ним откровенен, поострить на его счет и т. д. (Ж).
Очень часто соглашался внешне со всем, что говорил собеседник, поддакивал ему, хотя внутренне мог быть несогласен с ним. Была свойственна известная скрытность, за исключением самых близких людей, с которыми был откровенен, хотя опять-таки с разными людьми по-разному (А).
Был замкнутым человеком. Мог очень легко отказываться от только что высказанных взглядов, потому что считал это несущественным, а основное было то, что происходило в глубине его души и было связано с творчеством. Внешнее – это была броня, которой защищал свой внутренний мир – «настоящая броня поэта» (К).
Соглашался с людьми, не вступал ни с кем в споры. Это вытекает из легкого, несерьезного отношения к людям (Д).
Вообще очень редко высказывал свою точку зрения, очень охотно поддакивал собеседнику, но это не значило совершенно внутреннего согласия (Ж).
Его общение с людьми носило в основном поверхностный характер, не захватывая глубоко ядра его личности, причем связи между ним и окружающими устанавливались на основании контакта не по линии эмоционально-аффективной, но интеллектуальной, и лишь постольку, поскольку они представляли интерес для его воображения. С исчерпывающей ясностью это вытекает из следующих отрывков из бесед:
Любви к людям, как к таковым, не было. Если, например, человек, даже близко знакомый, переставал появляться у него в доме, то не скучал. Очень интересовали новые люди, всегда была смена людей в доме. Можно сказать, что люди волновали его лишь постольку, поскольку они представляли для него какой-либо интерес с точки зрения получения у них, выуживания, выжимания чего-то нового. Таким образом, можно заключить, что к настоящей привязанности к людям, к интимному контакту с людьми не был способен. Отношения с людьми носили внешний, поверхностный характер, связанный с получением от них нужных и интересных для Багрицкого данных (отнюдь, конечно, не материального характера). Люди могли быть интересны для него и как предмет его забав (Д).
К настоящему, глубокому, сердечному контакту с людьми не был способен (Д).
К проявлению глубокого чувства в отношении других не был способен (Ж).
Не свойственна была заботливость даже о близких людях. Когда был болен сын и в бреду вскакивал с постели и жена принуждена была все время быть с сыном, то был недоволен тем, что ему уделялось меньше внимания (А).
Не был злым, но сам был малоинициативен в отношении к людям. Когда обращались за помощью, то выполнял просьбы, если находил человека достойным, но самому ему мысль о помощи другим не приходила в голову. Это находилось как бы вне пределов его внимания (А).
