НАСТРОЕНИЯ
М. был подвержен резким сменам и частым колебаниям настроения. Часто какая-нибудь незначительная внешняя причина могла сильно изменить настроение в хорошую или плохую сторону. Людмила Владимировна Маяковская передает, что «были свойственны довольно резкие колебания в настроениях, хотя в основном он и был человек жизнерадостный, оптимист». Она вспоминает, как однажды, выйдя в плохом настроении после лекции, М. отправился на пионерский слет и там хорошее настроение снова вернулось к нему.
[300]
Кассиль также рассказывает, что однажды, находясь в приподнятом настроении духа после очень ответственного выступления, удачно прошедшего, М. никак не мог найти на Театральной площади свободного такси; это настолько испортило его настроение, что, вернувшись к себе, он совершенно забыл про свое выступление и, возмущаясь, говорил исключительно об этом сравнительно мелком происшествии.
В связи с сильно выраженными колебаниями в настроении необходимо подчеркнуть большую впечатлительность М. ко всему, что происходило вокруг него и так или иначе привлекало его внимание. О. Брик образно выражается, что «его нервная система была как бы обнаженной перед падавшими на нее извне раздражениями». «Все окончания нервов были как бы выведены наружу» (Л. Кассиль).
«Был крайне впечатлителен. Неудачи действовали на него угнетающе, успех окрылял. Свою впечатлительность М. умел скрывать» (Л. Маяковская).
Можно было бы еще отметить здесь следующее. Несмотря на то что в своих публичных выступлениях М. всегда бывал очень самоуверен и не смущался никакими проявлениями отрицательного к себе отношения, он был в глубине души очень чувствителен к мнению «аудитории». Как пример можно привести следующее воспоминание, рисующее реакцию М. на провал его пьесы «Баня» в театре Мейерхольда:
"Провал «Бани». На общественном просмотре публика толпами демонстративно покидала партер. Маяковский все подбегал к бригаде, которая в полном составе сидела на балконе, и спрашивал:
– Ну, как? Вам-то нравится?"
[301]
С повышенной чувствительностью М. к внешним воздействиям сочетается мнительность. Например, возил с собой в дороге специальную мыльницу. Когда останавливался в гостинице, после каждого посещения мыл руки, вообще имел привычку часто мыть руки. Асеев пишет:
…отсюда всегдашний страх… к случайному, микроскопическому врагу – заражению, царапинке, порезу. Отсюда наивсегдашняя… повышенная осторожность, переходящая зачастую в мнительность, особенно за последние годы. В парикмахерской требовал полной генеральной и безусловной дезинфекции всего инвентаря перед своей стрижкой.
[302]
Неудивительно поэтому, что М. начинал сильно нервничать и беспокоиться, когда заболевал кто-нибудь из родных или близко знакомых. По этой же причине не любил навещать больных и не любил, чтобы его навещали, когда сам бывал болен. Передают, что М. боялся нападения на себя. Например, когда выходил из дому, особенно поздним вечером, брал с собой большую палку.
М. был человеком сильных чувств и влечений, склонный к интенсивным и глубоким переживаниям. Хотя он был способен волевым усилием подавлять свои чувства, тем не менее, при большой непосредственности его характера, это не всегда ему удавалось. Этим объясняется то, что его реакции часто бывали очень бурными и несдержанными. Находясь в состоянии сильного душевного волнения, он мог плакать, рыдать. Так было с ним, когда написал «Про это». На этот счет должна быть отнесена свойственная ему, достигавшая временами сильной степени общая неуравновешенность в характере. К этому необходимо присоединить еще ясно выраженную склонность давать импульсивные, под влиянием момента, реакции, которую родные характеризуют как вспыльчивость.
Вместе с тем надо сказать, что, при всей непосредственности выявления вовне своих переживаний, мог временами быть очень скрытным и труднодоступным даже для наиболее близких людей.
Основной, наиболее общей чертой характера В.В. была необычайно интенсивная жизнедеятельность, бурная темпераментность. «Был человеком с необычайно большим внутренним напряжением, был всегда как бы под большим давлением» (Кассиль).
«Особенно характерным кажется мне в М. его постоянная напряженность, необыкновенный расход энергии. Радостные или трагические переживания, они всегда шли на подъеме, на темпераменте. То, что его занимало в данную минуту – игра ли, поэзия или любовь, – всему он отдавался целиком» (К.М. Синякова).
«Всегда главное в М. – его рост, умение схватывать идею, его энергия действующего вулкана» (Каменский).
«М. был прежде всего человек борьбы», «страшный противник, яростный, не знавший пощады».
В тесной связи с интенсивностью чувствований и повышенной впечатлительностью необходимо рассматривать и накладывавшую столь яркий отпечаток на все поведение М. склонность его к преувеличению – гиперболизм. М. ни в чем не мог ограничиваться средней мерой, ему было свойственно стремление выходить за рамки обычного. Это сказывалось во всем, вплоть до мелочей быта. Любой мелкий факт в его повседневной жизни мог принять преувеличенные размеры, превратиться для него в целое событие. Когда он что-либо покупал или дарил, это всегда было в количестве, в несколько, иногда во много раз превышавшем обычное (например, десятки корзин цветов, коробок с конфетами, груды фруктов). И так во всем.
Отношение к природе. Родные подчеркивают, что М. всегда очень любил природу. В особенности, конечно, это сказывалось в его детские годы, проведенные на Кавказе. Школьный товарищ М. передает: «…привлекала в нем также большая и нежная любовь к природе». Но и впоследствии любовь к природе вспыхивала в нем не раз в моменты личных, имевших лирический характер переживаний.
Любовь к природе выражалась также в большой любви к животным. В детстве, например, любил уходить с собаками в лес. Интересно, что уже в Москве, в 1924 г., держал у себя в комнате белку, в 1927–1928 гг., когда жил на даче под Москвой, была коза.
