В 1831 году тот, кто до этого был помощником Дэви, Майкл Фарадей, теперь являлся директором лаборатории Королевского института. В этом году, самом плодотворном во всей его жизни, он доказал рядом хитроумных и блестящих экспериментов, что можно индуцировать электрический ток в медной катушке с помощью магнита. Важной деталью, которую Фарадей открыл почти случайно, было то, что ток появляется, только если двигать магнит в присутствии провода. Если магнит находится в состоянии покоя рядом с проводом, ничего нельзя измерить (см. рисунок). Для примера представим себе круглую петлю провода. Если мы поместим и вытащим магнит через центр петли, то с помощью подходящего инструмента (амперметра) обнаружим наличие электрического тока. В тот момент, когда мы перестанем двигать магнит, течение тока прекратится. То же самое происходит с двумя расположенными рядом проводниками: только в тот момент, когда включается или выключается ток в одном из них, появляется индуктивный ток в другом. Открытие магнитной индукции было одним из великих достижений Фарадея.
Великое открытие Фарадея: только при движении магнита индуцируется электрический ток. Если он неподвижен, ничего не происходит.
Таким образом было доказано, что магнетизм и электричество — аспекты одного и того же явления. Существует анекдот о том, как Фарадей представил свои открытия на публичной лекции. Когда пришла очередь вопросов, одна дама, типичная представительница викторианской эпохи, спросила его:
— Господин Фарадей, для чего нужно все то, о чем Вы нам рассказали?
На это Фарадей ответил:
— А для чего нужен новорожденный младенец?
Согласно другой, не столь популярной версии этой истории, ученый сказал:
— Через несколько лет вы будете платить за это налоги.
ЭФИР И СИЛОВЫЕ ЛИНИИ
Ампер свел магнетизм к движению молекулярных токов и попытался объяснить воздействие, оказываемое одним проводником на другой, колебаниями в эфире, который рассматривался как нейтральная субстанция. Эту модель материи, обремененную гипотетическими и практически призрачными сущностями, было довольно трудно принять экспериментальному духу Фарадея. Он двояко относился к Амперу: признавал его важную экспериментальную работу, но проявлял твердый скептицизм к его теоретическим выкладкам.
Майкл Фарадей вошел в историю науки как один из лучших ученых-экспериментаторов всех времен. Кроме того, он был одним из самых значимых теоретиков XIX века, что оказалось забытым из-за полного отсутствия у него математических знаний; как сказал один его коллега, математика была для него закрытой книгой. Это не исключает его чрезвычайно точных догадок в данной области, как мы видим по одному из его шедевров, «Экспериментальным исследованиям по электричеству». Фарадей никогда не проявлял осторожности, анализируя свои эксперименты, но его окончательные выводы всегда были хорошо подкреплены результатами, полученными в лаборатории.
После прочтения его «Экспериментальных исследований» Максвелл был поражен:
«Фарадей... показывает нам как неудачные эксперименты, так и успешные; его идеи в чистом виде крайне проработаны. Читатель, хотя и ниже его по способностям, испытывает к нему симпатию и даже восхищение».
С 1831 по 1838 год жизнь Фарадея была чрезвычайно активной, и он записал первые 14 выпусков своих «Экспериментальных исследований». Большую часть времени в данный период он посвящал электрохимии, но все еще интересовался природой электричества. Именно с 1831 по 1833 год Фарадей пришел к выводам, что все известные до того дня виды электричества, включая электричество скатов, — одно и то же и, что особенно важно, электричество — это не вещество. К несчастью, в 1839 году он серьезно заболел и затем шесть лет не мог работать. В 1845 году Фарадей вернулся к исследованиям, имея одну цель: определить природу электрических и магнитных взаимодействий. Он был убежден, что они проявляются через силовые линии, наполняющие пространство, как частая решетка, по которой передаются силы, будь то электрические, магнитные или даже гравитационные. Ученый также был уверен в том, что свет, электричество и магнетизм связаны между собой, что предполагаемого эфира нет, а силовые линии действительно существуют, независимо от их источника. Последнее доказывалось таким образом: если положить бумагу с железными опилками под магнит, опилки упорядочиваются, образуя «линии», которые идут от северного полюса магнита к южному.
В 1852 году, в возрасте более 60 лет, Фарадей обобщил свои идеи в статье под названием «О физическом характере силовых линий». В ней он категорически отрицал точку зрения, принятую в то время большинством ученых (в том числе французами Ампером и Пуассоном), будто электрические заряды и магниты действуют друг на друга на расстоянии и ничего не содержится и не происходит в пространстве, находящемся между ними. Считалось, что такую точку зрения разделял и великий Ньютон, якобы утверждавший, что гравитация может действовать непосредственно на расстоянии. Что любопытно, Ньютон думал как раз наоборот:
«[...] то, что тело может действовать на другое на расстоянии, через пустоту, без посредничества чего-то прочего, (...) настолько абсурдно для меня, что я думаю, никакой человек, являющийся интеллектуально компетентным для того, чтобы размышлять на философские темы, не может согласиться с подобным».
Фарадей, сам того не зная, был последователем этого полностью забытого высказывания Ньютона, думая, что электрические заряды и магниты наполняют пространство силовыми линиями, взаимодействующими с теми линиями, которые возникают от других зарядов или магнитов. Многие критиковали его подход. Среди них был английский астроном Джордж Эйри:
«Мне сложно представить, что кто-то, знакомый на практике и численно с соответствием (между расчетами, основанными на действии на расстоянии, и экспериментальными результатами], может хотя бы на мгновение колебаться между, с одной стороны, таким простым и точным действием и, с другой, чем-то столь неясным и переменным, как силовые линии».
Фарадей не обращал внимания на подобные нападки и продолжил развивать свои идеи. Результатом стала его знаменитая статья «О возвращении в твердое состояние, или о сохранении силы» 1859 года, в которой он анализировал проблему взаимодействия двух тел. Если есть только одно тело, нет никакого типа взаимодействия, но в тот момент, когда появляется второе, классическая теория требует мгновенного появления силы, действующей на него. Такое утверждение совсем не нравилось Фарадею. Ему было гораздо легче предположить существование некоторой «структуры» в пространстве, созданной силовыми линиями, связанными с телом. Но все эти идеи выглядели бы плохо, если не были бы сформулированы математически, что позволяло получить количественные результаты; это уже была работа Максвелла, который начал осознавать, что понятие силовых линий является чем-то несоизмеримо большим, чем просто идеей, речь шла об очень серьезной теории.
