…и золотое сияние сразу меркнет.
В руках у людей — длинные острые палки. Кажется, это называется «остроги», задыхаясь, думает Лера. Или гарпуны?
— Уплывайте, скорее уплывайте! — Ей кажется, что она кричит, но из горла не вырывается ни звука.
Дельфины, конечно, ее не слышат. Но неужели они не видят приближающейся к ним смертельной опасности?!
Зато очень хорошо слышно, как кричат вошедшие в воду люди — гортанно и пронзительно, как вьющиеся над рыбным косяком чайки. У чаек клювы — как бритва. А у людей — острые палки. Они взметываются вверх — и опускаются. Взметываются — и опускаются.
Вода из прозрачно-золотой становится красной и мутной. Дельфины, только что весело резвившиеся в прозрачной волне, один за другим превращаются в бездыханные, бессмысленные мясные туши… Лера пытается уплыть подальше, но куда бы она ни повернула, путь ей преграждают эти… это… эти… трупы. Скользкие, окровавленные, тяжелые… А люди, методично работающие своими смертоносными орудиями, подходят все ближе и ближе…
— Стойте! Подождите! — кричит она. — Остановитесь! Я человек! Я такая же, как вы!
— Нам все равно! Мы хотим есть! Наши дети хотят есть! — кричит кто-то в ответ.
Лица, лица, лица над мутными от крови волнами… Загорелые, вопящие что-то, оскаленные в злобном хохоте… Вот один из гарпунов взметывается прямо над Лерой… Задыхаясь от крика, она пытается уклониться, хотя бы нырнуть… но вода не пускает, она почему-то липкая… и шершавая…
Шершавая?!!
Господи! Это… сон! Это был сон!
Дрожащими руками Лера ощупала стену, в которую уперлась плечом и коленом, себя, постель… Простыня сбилась и промокла от пота. Футболка и вовсе хоть выжимай. Руки и ноги трясутся мелкой дрожью — как от немыслимой усталости. Едва понимая, что она делает, девушка сползла с кровати и, хватаясь за стены — ноги отказывались ее держать, — потащилась, почти поползла в ванную. Скорее! Смыть с себя весь этот ужас!
Но из лейки душа потекла не вода — кровь!
Лера вздрогнула, отшатнулась… господи, нет! Закусив губу, заставила себя дышать — размеренно, ведя счет до десяти… Нет-нет, никакой крови. Просто из труб стекает ржавчина, как обычно с утра, а спросонья — да еще после такого кошмара! — померещилось, что это кровь. Ее вдруг начала пробирать дрожь, даже зубы застучали. Лера сделала воду погорячее, но дрожь не унималась. И в животе было холодно — как перед экзаменом, подумалось почему-то. Что за глупости? Никогда она не боялась экзаменов, всегда ходила сдавать в первых рядах. Ну тише, тише, уговаривала себя девушка. Ничего удивительного нет: сильная усталость плюс мощная эмоциональная встряска — и не одна. Собственно, весь вчерашний вечер состоял из сплошных эмоциональных встрясок. Вот тебе и кошмарный сон, вот тебе и адреналиновая атака спросонья. Надо расслабиться, подумать о чем-нибудь приятном…
Легко сказать — подумать о приятном. Мысли неслись, как вспухший от ливня горный ручей: камни, сучья, клубки вывороченных из берега корней крутятся в мутном потоке — чем его остановишь?
Макс… Ах ты ж глупость какая… Лера даже застонала от бессилия.
Долго ли продлится его «крестовый поход»? На день? На два? Вряд ли дольше. Среди тех, кто решит к Максу присоединиться, не все же, как он, фрилансеры. Ну или отпускники. Многим наверняка в понедельник на работу нужно. Но даже если «поход» рассчитан всего на два дня… Два дня — это немало, за это время многое может случиться. Очень многое. Вдруг агитация браконьеров (или что там они собираются делать — флажками махать?) пройдет не гладко? Собственно, скорее всего, так и будет. Ограничатся ли Макс и его единомышленники агитацией? Или начнут несмываемой краской швыряться и браконьерское судно таранить, как тот активист, как там его, Пол Уотсон, который громче всех с китобойным промыслом борется? Судно таранить? Ну-ну. Браконьеры, как и полагается «плохим парням», наверняка вооружены…
Но даже если не думать об этом. Если дело дойдет просто до драки — что более чем вероятно, — кто-то может получить травму… Да что там «может», наверняка без травм не обойдется. Порезы, ушибы (не исключено — внутренних органов), вывихи, переломы… Наверняка. Сумеют ли они оказать пострадавшим хотя бы первую помощь? Вряд ли на этом чертовом «Зюйде» найдется врач…
Врач…
Вопреки устоявшемуся в общественном сознании мнению клятва Гиппократа, якобы требующая от врача оказывать медицинскую помощь каждому в ней нуждающемуся, ни к чему такому не обязывает. Даже более строгая современная версия обязывает всего лишь «быть всегда готовым к оказанию помощи». Всего лишь «готовым»!
Но все же, саркастически думала Лера, отыскивая по квартире куда-то запропастившиеся солнечные очки — штаны с множеством карманов и футболку она уже натянула, ветровка свисала с рюкзака, — никуда не денешься от пресловутого «долга врача». Медик идет на помощь не потому, что он клятву давал. Все ровно наоборот: он клятву давал, потому что пришел в медицину по велению сердца, простите за пафос. Пришел из-за дурацкой внутренней потребности… ну да, помогать людям. Примерно так же, мелькнула непрошеная аналогия, как Макс рвется помогать дельфинам…
Так… Рюкзачок собран: смена белья, мыло, зубная щетка и тому подобные гигиенические атрибуты, аптечка (с утроенным запасом перевязочных средств и всякого прочего, чего обычно в аптечку не кладут), еще одна футболка… Смартфон уже пиликал, сообщая, что вызванное (в помутнении рассудка, хмыкнула Лера мысленно, но заказ не отменила) такси уже у подъезда. Покачала аппарат на ладони — и вытащила из ящика стола старенькую «Нокию». Новенький смартфон было жалко — мало ли что в таком вот «вояже» случиться может.
Может, Максу позвонить — предупредить, что она тоже приедет?
Нет, к черту! Если сейчас позвонить, получится, что она как будто просит разрешения и вообще набивается на примирение. А она не набивается, вот. И извиняться ей не за что! Ну да, она погорячилась, была чересчур резка. И дельфинов ей тоже жалко. Не важно, что там на Фарерах происходит, но уж браконьерская-то охота — совершенно определенно полное безобразие, которое необходимо пресечь. Хотя этим, конечно, должны заниматься… А кто, кстати? Природоохрана? Полиция? Лера поняла, что не знает. Может, никто особо и не должен. В смысле, должен, но, как это называется, по остаточному принципу. В конце концов, волонтеры и им подобные нередко приносят реальную пользу. Там, куда «не доходят руки» официальных органов.
А ее, Лерино, дело — обеспечить участникам… как же это назвать-то… участникам природоохранного рейда возможность получить медицинскую помощь. Ну и вообще — побыть рядом. И ей так спокойнее. Потому что за дельфинов она, конечно, переживает, но за Макса — больше.
Должно быть, поэтому Лере всю дорогу хотелось поторопить усатого таксиста в смешной бейсболке с белыми буквами «DREAM DRIVE» и фигуркой прыгающего дельфина над ними. И дельфин, и фраза, напоминающая старый рекламный слоган — Лера не помнила чей, — показались ей хорошей приметой. Или как минимум чем-то успокаивающим. Ну… не успеют на пирс к отбытию «Зюйда»… значит — судьба.
