Книга Зов дельфина, страница 2. Автор книги Олег Рой

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Зов дельфина»

Cтраница 2

Тетка Калерия недовольно поджимала губы: ладно, мол, когда про мужчину говорят, что он женат на своей работе, но ты-то, Лёлик, девушка! Тебе наряжаться надо, с молодыми людьми гулять, а то молодость пролетит, а ты так и будешь за чужими детьми горшки выносить. Своих давно пора завести, а ты так и бегаешь бобылкой, смотреть тошно!

В обидном слове «бобылка» была, конечно, доля истины. Нет, не то чтобы Лера вовсе чуждалась парней. Вон в выпускном классе какой бурный роман случился. Короткий, правда. Черт, как же этого мальчика звали-то? Мишка, что ли? Или Лешка? Тишка, вот как его все звали! Потому что фамилия у него была Тихомиров, а вот имя… забыла! Смешно. Высокий, гибкий, красивый, как античный бог — такой типичный приморский мальчик — с въевшимся «до костей» загаром и добела выгоревшими волосами, Тишка нравился Лере до дрожи в коленках. Да только вскоре обнаружилось, что читать — учебники, нон-фикшен по истории медицины, да вообще все подряд — ей нравится гораздо, гораздо больше. Она еще вздыхала некоторое время, глядя, как юный «античный бог» угощает мороженым очередную пассию. Но вздыхала недолго. Точно так же и потом, в университете, все увлечения — их и романами-то не стоило называть — оказывались более чем мимолетными. Не до того оказалось — учеба поглощала все время и все силы. И работа. Работать Лера начала со второго курса — не потому что деньги нужны были, а чтоб осваивать обожаемую медицину «изнутри», — пошла нянечкой в больницу, потом, на последних курсах, фельдшером на «скорую». И для интернатуры, получив новенький диплом, выбрала ту самую больницу, где перемыла когда-то километры и километры полов. И, превратившись из интерна в настоящего врача, разумеется, осталась в этой же больнице — и ведь ее еще и уговаривали, значит, приняли всерьез, значит, заслужила, значит — она на своем месте.

Чужие дети, надо ж было такое выдумать! Какие же они чужие! Если Лера — их лечащий врач, значит, они — ее, так ведь? Им больно, плохо, им нужна помощь — и Лера способна им помочь!

К счастью, тетка Калерия появлялась в их доме совсем изредка, даже на мамы-папины дни рождения, тем паче годовщины свадьбы ее не приглашали. По глубочайшему Лериному убеждению, тетка Калерия была просто самовлюбленная дура. Только дура может сочинить такое дурацкое имечко — Лёлик.

Вообще-то ее окрестили Александрой — Александра, извольте радоваться, Сергеевна, ладно хоть фамилия не Пушкина, вот цирк был бы! — но сколько она себя помнила, все звали ее Лерой. Некоторые пытались применять традиционные «Саши» и «Шуры», но она ни на что такое никогда не откликалась — тем более на придуманную какой-то дурой из параллельного класса «Аллочку». Надо же — Аллочка! Нетушки! Не Саша, не Шура, не Лесюнчик, не Аллочка — Лера и все тут. А если кому не нравится… Впрочем, людям по большей части безразлично, кого как именовать, поэтому Лера, разумеется, победила.

Она любила побеждать. Заковыристую задачку по алгебре, бесконечные латинские падежи, еще более бесконечные названия костей, мышц, нервов и прочих деталей человеческого организма — которые никак не систематизируешь, только зубрить. Хотя, если честно, зубрежки в медицине оказалось не так чтоб через край, очень многое требовало именно что понимания. Упрямство помогало и тут. Чего-чего, а упрямства в Лере было более чем достаточно. Даже, может, и с избытком. Папа называл ее «девочка Нет». Не то чтобы она вовсе не признавала ничьего авторитета. Просто главным было — докопаться до всего самой. Даже будучи зеленой еще совсем первокурсницей, она не боялась спорить с седовласыми маститыми профессорами. Еще тогда стало ясно, что седовласость даже вкупе с ученым званием отнюдь не гарантирует непременной правоты. Однажды, будучи всего только нянечкой, она сцепилась с проверяющей из облздрава. Та, старательно демонстрируя «визит королевы в чумной барак», хотела угостить одну из маленьких пациенток конфеткой. Лера, как была, со шваброй наперевес, встала между ними, буркнув про аллергию, но надутая от высокомерия дама только фыркнула брезгливо — пустяки, мол, ничего плохого от одной конфетки не будет. Дамочку (профессоршу, доктора медицинских наук и большую начальницу) Лера вспоминала еще: ну как так можно? Тогдашний зав потом рассказал, вздыхая, что тетка требовала «выкинуть наглую уборщицу за порог», но увольнять Леру, конечно, не стали — рабочих рук всегда не хватает. И старательная толковая нянечка для отделения куда важнее, чем надутая «профессорша», сколько бы корочек у важной особы ни было.

Лерино уважение не зависело ни от должности, ни от количества «степеней». Вон к санитарке Глаше (ее полное имя — Гликерия Серафимовна — всем казалось слишком длинным) сама Марина Матвеевна прислушивается. Потому что: «Диагностическое чутье, деточка, — это многолетний опыт, помноженный на здравый смысл. Плюс эмпатия, а этому, если боженька не одарил, очень трудно научиться. Наша Глаша, может, и слова такого не знает — эмпатия, но пациента чувствует так, как мало кто из вас и через десять лет чувствовать будет. Учись, деточка, пока есть возможность, а когда ее нет, найди и продолжай учиться, только так, и никак иначе».

И Лера училась. Как, скажите, сюда личную жизнь вписать? Иногда, едва живая от усталости, она мечтала об отпуске: обычно люди грезят курортными радостями — море, пляж, солнце — а ей, пожизненной обитательнице южного приморского курорта, хотелось собственными глазами увидеть Санкт-Петербург. В самом этом названии Лере чудилась строгая стройность мраморных колонн и гулкая ширина проспектов, все казалось, что именно в Питере ей откроется что-то… что-то важное, абсолютно необходимое. Но планы на отпуск откладывались раз за разом. Какой тут отпуск, если нет времени — скорее, впрочем, сил и желания — даже в кафе на набережной посидеть, праздно глядя в сверкающий морской простор.

Но в последнее время действительно кое-что изменилось.

На Максима Лера налетела в больничном дворике: она стремглав неслась в лабораторию, а он прогуливался возле взрослой травматологии, куда заглянул навестить одного из друзей. К таковым он, впрочем, относил чуть ли не половину города, хотя вроде бы считается, что программисты — а новый знакомый отрекомендовался именно так — нелюдимые мрачные типы, которых из домашней «берлоги» не вытащишь, и ходят они в растянутых свитерах, не стиранных с момента покупки, с крошками чипсов в неухоженной бороде и пивными пятнами на обвислых джинсах. Бороды Макс не носил, свитера признавал только в качестве походной экипировки, джинсы сидели на нем ладно, как на витринном манекене, а футболки — без единого пятнышка, разумеется, — отчетливо благоухали стиральными ополаскивателями «какая-нибудь свежесть». Пива и прочего алкоголя Макс сторонился (мозги, дескать, жалко), мяса не употреблял в принципе (а вдруг эта корова — четвероногий Эйнштейн, а мы ее жевать станем?) и вообще был ярым защитником природы. Лера сама в юности зачитывалась Дарреллом, чьи пестрые глянцевые томики до сих пор занимали на книжных полках почетное место, его деятельностью по спасению исчезающих видов искренне восхищалась, но к себе лично все это никогда не относила: не всем же зверей спасать, кто-то и детей лечить должен.

У Макса же как-то получалось совмещать «спасение» (кого и чего угодно) и основную работу. Тем более, радостно рассказывал он уже на первом свидании, в двадцать первом-то веке совершенно не обязательно подыхать со скуки, привязывая себя к одному месту. Ноутбук в рюкзаке — и работай где угодно: хоть на пляже, хоть в тундре, хоть на необитаемом острове. Он с гордостью продемонстрировал ей «ручное» зарядное устройство:

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация