«Зюйд» оказался таким же, как во сне. Ну или таким же, как на фотографии в блоге Макса. Но, так же, как во сне, она увидела убранные сходни и услышала мотор.
— Подождите! Подождите! Я с вами!
Загорелый белобрысый парень ловко втянул Леру на палубу — ее сон и тут продолжал повторяться. И Элли с Алексом так же спорили на палубе… Только во сне у Элли были темные дреды, а у Алекса — белобрысые кудряшки. Здесь же все оказалось наоборот: Алекс, в отличие от ее сна, щеголял шикарными темными дредами, зато Элли, здесь ее называли «Эл», была блондинисто-кудрява.
Поражаясь совпадению со сном, Лера поспешно набрала в стареньком мобильнике, который взяла с собой вместо нового смартфона, номер старшей коллеги.
— Марина Матвеевна, здравствуйте. Вы говорили, что у вас есть кто-то в береговой охране?.. Да, очень нужно… — подтвердила она и принялась записывать телефон на обороте какой-то квитанции.
Пусть это бред и паранойя, но стоит подстраховаться. Лучше выглядеть дурой, чем допустить повторения увиденной во сне истории и гибели дельфинов.
— Хорошо, что ты с нами, — совсем не как во сне Макс, чуть дернув уголком губ, обозначая улыбку, прижал ее к себе и даже, кажется, зажмурился, как будто наслаждаясь.
Покайфовав с минуту, Лера нежно высвободилась:
— Вы все-таки решили плыть?
— Что значит «все-таки»?
— Нет, ну дельфинов действительно жалко и надо что-то делать, — затараторила она, — но самостоятельно воевать с браконьерами — это как-то не выглядит очень умным…
Макс вздернул изумленно брови (ах, какие брови, черт бы вас всех подрал!):
— С чего ты взяла, что мы собираемся с ними воевать? Тем более самостоятельно. Нет, я, конечно, тот еще авантюрист, но неужели я похож на идиота?
— То есть? — осторожно проговорила Лера. — Если не воевать, то… ты хочешь сказать, что я чего-то не поняла?
Он дернул плечом:
— Ой, да какая разница, поняла, не поняла. Ты же здесь? Хотя воевать — это, конечно, чересчур сильно было сказано. Прости. — Макс примирительно улыбнулся. — Ну да, мы сперва собирались в тех бухтах, куда браконьеры собираются, в смысле, где дельфины регулярно кормятся, ультразвуковые излучатели раскидать. Ну, знаешь, такие маленькие штучки вроде поплавков, чтобы они дельфиний сигнал тревоги транслировали.
Да уж, это было совсем не то, о чем рассказывал Лерин сон…
— А-а… откуда… сигнал тревоги? Что это? Как? Разве такое бывает? Вот так… просто?
— Да ладно! — Макс отмахнулся. — Подумаешь, бином Ньютона! Дельфиний язык сложный, конечно, его еще изучать и изучать, но простейшие-то сигналы давным-давно выявлены. И поплавки тревожные достать не проблема. Дешево и сердито.
Лера помолчала. Сейчас планируемая акция выглядела вовсе не столь глупо, как в ее сне… Даже, чего там, очень разумно она выглядела. Ей-то снились петарды и тому подобные… спецэффекты, чуть ли не абордаж. А тут… Тревожные поплавки, дешево и сердито, надо же…
— Хорошая идея… — задумчиво проговорила она.
— Хорошая, — подтвердил Макс. — Для начала. Но есть еще другие варианты. Нужно подождать, пока они начнут действовать, чтобы мы могли их прищучить.
Лера отвернулась и, отойдя к корме, набрала продиктованный номер.
— Добрый день, я от Марины Матвеевны… Пожалуйста, выслушайте меня, дело очень серьезное… — заговорила она в трубку.
До места они, в отличие от Лериного сна, добрались быстро. Только Лера угнездилась на каком-то свернутом брезенте, только успела задремать под ровное гудение мотора, как из-за плеча раздался голос Макса:
— Гляди, вот они!
Из-за берегового выступа медленно выдвигалась яхта. Удивительно знакомых очертаний. Это было странно. Ведь Лера никогда в жизни не видела эту чертову «Медузу»… Вообще не должна была знать, как браконьерское судно называется. Но — да, название оказалось выписано на носу той же затейливой вязью — «Медуза»… мистика какая-то. Да еще Алекс и Эл… Во сне были Элли и Алекс…
Лера считала себя убежденным материалистом и никогда не верила ни в какую чертовщину. Но — Алекс и Эл? И… «Медуза»? Где, в каких источниках она могла встретить эти имена?
И коренастый рыжий тип на палубе этой самой «Медузы»… оказался таким же, как во сне. Как его там звали?.. Кажется, Владислав Ильич? Вдруг и сейчас ей все снится? Иначе бред какой-то получается. Откуда она могла знать, как выглядит один из браконьеров? Где-то в сети видела?
— Эй, на «Зюйде»? Отваливайте!
В реальности рыжий тип оказался куда большим придурком, нежели в Лерином сне. Хозяин жизни, тоже мне! Хозяйчик, разве что… на вид — бугай, а сам — мелкий, злобный и тупой…
Впервые Лера столкнулась с подобным персонажем лет в двенадцать. Ее родители, всю жизнь отдыхавшие то на Курилах, то на Валдае, решили вдруг, как говорил отец, «ознакомиться с прелестями средиземноморских курортов». Начали, естественно, с Турции.
На взгляд юной Леры, Средиземное море не слишком отличалось от Черного. Разве что публика, распластавшаяся по пляжным лежакам, разговаривала вместо русского на всяких непонятных языках. Вот и белобрысый краснолицый тип (он почему-то не столько загорал, сколько краснел), папа называл его «бюргер», на лежак которого с Лериного надувного тигра слетело несколько капель.
— Русиш швайн! — завопил он.
Мама — тихая нежная Лерина мама, — изогнув совершенные губы в акульей улыбке, на чистейшем немецком (какой там акцент считается образцовым? этого Лера не знала, да и суть маминого заявления ускользнула бы, если бы папа не начал шепотом переводить прямо ей в ухо) любезнейшим образом предложила:
— Вы сейчас приносите свои искреннейшие извинения. И мы не станем обращаться в полицию…
Трудно сказать, чью сторону приняла бы турецкая полиция: немцев, как показалось Лере, на курортах любили ничуть не больше, чем русских, возможно, даже и меньше.
Управляющий совершенно точно немцев любил меньше, чем русских. Ну или этого конкретного немца — гораздо позже Лере подумалось, что подоплека ситуации была именно в этом, конкретном немце. Тогда управляющий (или даже хозяин отеля — черт его знает!) оказался бы на их стороне: прижимистый бюргер, каждый день доводивший до слез двух-трех горничных, уже порядком достал весь отель.
— Ноу полис, — проблеял управляющий. — Ноу, сир, уи’д лайк ту сатис…
Немец прервал его пренебрежительным жестом.
— Парле ву… — Управляющий расплылся в улыбке. — Франсе? Эспаньол?
— Найн! — рявкнул бюргер. — Дойч. Дойч! — повторил он с торжеством, переходящим в отчаянье.
Тогда Лера всего этого совсем не понимала.
Управляющий расплылся в вовсе уж безразмерной улыбке:
— Прос-тит-те? Я не говорить дойч. Мод-жеть быть, руски?
