– Круто, правда? – говорит Тайлер.
Я не могу разобрать выражение его лица, потому что он в темных очках. По-моему, Тайлер иногда забывает, что я прожила в этом городе шестнадцать лет.
– Можем погулять здесь как-нибудь на неделе, когда будет время, – миролюбиво предлагает он.
– Когда будет время? – возмущенно повторяю я.
– Ну, то есть когда я буду свободен, – поправляется он, сдвигая очки на переносицу. – Я же говорил, не у всех сейчас каникулы. Пойдем пить кофе.
В конце квартала мы останавливаемся перед дверью в маленькую кофейню. Я в ней до сих пор не бывала. Мы, портлендцы, душу готовы продать за кофе, однако кафешки здесь на каждом шагу, и все обойти невозможно.
– Это тебе не Refinery, – заявляет Тайлер. – Это местечко даст сто очков вперед любому заведению в Санта-Монике. Хотя, возможно, я пристрастен.
Он придерживает для меня дверь – хорошее воспитание дает о себе знать. Кафе небольшое и очень уютное. Длинная очередь. Очевидно, многие просто зашли взять кофе с собой по дороге на работу.
Повесив очки в вырез фланелевой рубашки, Тайлер достает из кармана бумажник.
– Очень горячий ванильный латте с двойным карамельным сиропом, не так ли? – спрашивает он, с трудом подавляя хитрую улыбочку.
– Ты помнишь мой любимый кофе?
– Такое трудно забыть.
Я скольжу взглядом по людям в очереди и по работникам за прилавком и вспоминаю, что надела свитер, чтобы скрыть недостатки фигуры.
– Пожалуй, сегодня обойдусь без карамели, – говорю я.
Вряд ли это поможет, зато избавит от угрызений совести.
– Хорошо, – отвечает Тайлер. – Если не трудно, займешь нам вон тот столик? А я принесу кофе.
И кивает на стол у окна, выходящего на улицу. Я пробираюсь к столику и плюхаюсь в кресло. Обычно я сажусь так, чтобы наблюдать за людьми, но сегодня мне хочется смотреть только на Тайлера. Как ни странно, он вписывается в окружение, хотя не должен, он ведь из Лос-Анджелеса. Наверное, из-за рубашки. Или щетины. Или татуировки на плече. Или из-за его непринужденного спокойствия. Не могу понять, почему он здесь так к месту, словно прожил в этом городе всю жизнь.
Тайлер заводит разговор с парнем, стоящим впереди, и они болтают, как старые знакомые. Потом долго беседует с бариста. Это совсем молоденький парнишка с пирсингом по всему лицу. Они здороваются кулаками и перебрасываются шутками. Похоже, Тайлер их постоянный клиент. Когда паренек наконец протягивает Тайлеру стаканчики с кофе, тот указывает ему на меня. Бариста широко улыбается, поднимает брови и машет рукой. Я смущенно машу в ответ с выражением «я не знаю, кто вы и почему мне машете, но вежливость заставляет ответить». К счастью, Тайлер подходит к столику, протягивает мне стаканчик и садится напротив.
– Кто это? – спрашиваю я.
– Микки. Он все о тебе знает. И просил передать, что очень рад тебя видеть.
Я нахожу взглядом Микки, и парнишка, не отрываясь от приготовления очередного напитка, поднимает большой палец. Я быстро отвожу взгляд. Странно, что Тайлер рассказывал обо мне бариста, но я решаю не акцентировать на этом внимание и перевожу взгляд на парня, который стоял перед ним в очереди. Он сидит в другом конце зала в одиночестве.
– А это кто?
– Роджер. Приходит сюда каждое утро, до девяти часов. Пьет средний латте без кофеина, полпорции, без пены, в большом стакане.
– Что это значит, Тайлер? – недоверчиво хмурюсь я.
– А вон та девушка справа у стойки, с хвостиком и рюкзаком на плече – Хизер. Скорее всего, она только что заказала большой двойной белый мокко без пены, с клубничным и ванильным сиропом, сливками и корицей. Корицы совсем чуть-чуть.
До меня наконец доходит:
– Ты здесь работаешь?
– Ага, я чаще появляюсь здесь в роли бариста, чем посетителя, – смеется он, отпивает глоток кофе и отклоняется на спинку кресла.
– Не может быть!
– Почему?
Может, он валяет дурака? Как-то не ассоциируется у меня Тайлер с такой работой. На самом деле почему бы и нет? Он не меньше моего любит кофе. Он улыбчивый. И особого образования не требуется – в Портленде большой спрос на бариста. Половина студентов универа работают в «Старбакс».
– Ты что, весь этот год проработал здесь?
Я снова смотрю за прилавок, где Микки и его напарница меняются ролями – готовят кофе и принимают заказы, и представляю Тайлера на месте Микки.
– Да. – Тайлер рисует пальцем на столе какой-то замысловатый узор и смотрит мне прямо в глаза. – Каждое утро, с шести до полудня. Надо откладывать деньги.
– На что откладывать?
– На то, чем я занимаюсь, – таинственно улыбается он, вставая.
Тайлер знает, что я не имею ни малейшего представления о роде его деятельности, и ему это нравится, потому что его глаза вновь загораются.
Я даже забываю о латте, так мне хочется выведать его тайну.
– И чем же ты занимаешься?
– Скоро узнаешь. Мы сейчас туда пойдем, это недалеко, всего два квартала. Обычно после смены я иду прямо туда.
– Ты работаешь на двух работах?
– Не совсем.
Я открываю рот, чтобы высказать очередную догадку, но он поднимает руку:
– Не спрашивай, скоро сама все увидишь.
Я замолкаю, сгорая от любопытства. Терпеть не могу чего-нибудь не знать! А Тайлер специально тянет время. Он идет к Микки и говорит тому, что завтра выходит на работу как обычно. Чем, интересно, я буду заниматься каждый божий день, пока он ходит на свои работы? – проносится в голове. Ладно, подумаю об этом позже, сейчас меня интересует только одно: куда он меня приведет?
Держа в руках стаканчики с кофе, мы выходим на залитую солнечным светом улицу. На секунду мне кажется, что мы снова в Нью-Йорке – в тысяче миль от всех, кто нас знает, и можем делать и чувствовать все, что захотим. Я скучаю по тем беззаботным дням. В Портленде нас на каждом шагу подстерегает опасность, хотя вряд ли меня кто-то узнает через три года. И все равно я не могу заставить себя даже дотронуться до руки Тайлера, и это жутко неприятно.
Мы направляемся к реке Уилламетт, которая делит город на две части – западную и восточную. Как радует глаз городской пейзаж без сетевых магазинов и ресторанов! Мы проходим всего пару кварталов, как и говорил Тайлер, и останавливаемся у большой черной двери, между тату-студией и бутиком одежды. На ней ничего не написано. Тайлер отпивает глоток кофе, толкает дверь и придерживает ее плечом.
– Заходи!
Почти сразу за дверью начинается лестница, ведущая на второй этаж. Ярко светят люминесцентные лампы. Меня охватывает тревога.
– Что все это значит? – не выдерживаю я.
