«Эффект Бильбао» многие пытались повторить, но мало кому удавалось превзойти оригинал. Он возвестил о начале эпохи «архитекторов-суперзвезд», которым заказывали строительство броских культурных объектов, способных вывести второстепенные и третьестепенные города в число мировых центров. Рост туризма и доходов, возрождение гордости жителей за «малую родину» — важные факторы, заставившие многие города проделать тот же трюк, — но результаты были неоднозначными. Подобные грандиозные проекты повышают статус архитекторов с именем — Гери, Фостера, Хадид, Мейера, Колхаса, Либскинда, — но не всегда обеспечивают расцвет самого города. На каждую Сиднейскую оперу, чьи белоснежные крыши-паруса приобрели такую известность, что стали символом всей Австралии, приходится свой Национальный центр популярной музыки в Шеффилде.
Этот новый центр, строительство которого профинансировала Национальная лотерея, выделив 15 миллионов фунтов стерлингов, должен был стать памятником британской поп-музыке. Шеффилд — один из ее малоизвестных, но важных центров: в нем появились рок-группы Def Leppard, Goths, Cabaret Voltaire, синти-поп-коллективы 1980-х годов Human League, ABC и Heaven 17, а также кумиры брит-попа Pulp, эстрадный певец Ричард Хоули и группа Arctic Monkeys. Поэтому он казался самым подходящим местом для прославления местных талантов, и организаторы заказали архитектурному бюро Brandon Coates Associates здание, которое должно было немедленно стать его символом. Оно напоминало четыре соединенных друг с другом металлических барабана.
Впрочем, главным изъяном проекта была не архитектурная составляющая, а бизнес-план — первоначальная оценка количества посетителей оказалась сильно завышенной: владельцы ожидали, что за год в музее, открывшемся в марте 1999 года, побывает 400 тысяч человек. За первые семь месяцев, однако, Центр посетили только 104 тысячи человек, пресса стала называть этот проект «белым слоном» — ненужным и дорогим в содержании подарком, и управление музеем было передано PriceWaterhouseCoopers с поручением найти способ сократить расходы. В июне 2000 года проект закрылся; убытки составили миллион фунтов. К 2003 году здание было передано студенческому союзу Шеффилдского университета Хэллама.
Подобные неудачи не удерживают развивающиеся города от попыток превратиться в культурную столицу. Однако в этих случаях творческий подход легко спутать с тем, что публицист Деян Суджич называет «комплексом монументальности» — стремлением с помощью архитектуры показать всему миру, как влиятелен и богат город.
В январе 2007 года власти Абу-Даби запустили проект Saadiyat Island, который должен был превратить ОАЭ в культурный центр. На церемонии рядом с членами королевской семьи стояли многие ведущие архитекторы мира. Гери привлекли для проектирования филиала Музея Гуггенхайма в Абу-Даби, надеясь, что он сможет повторить свой успех в Бильбао. На групповом фото можно также увидеть Заху Хадид, которой поручили художественный центр, французского архитектора Жана Нувеля, прославившегося проектом Исламского центра в Париже, — он занялся музеем классического искусства (возможно, он станет филиалом Лувра). Завершает картину Морской музей по проекту Тадео Андо. Строительство комплекса планируется закончить в 2017 году.
Хотя многие участники проекта видят в нем возможность использовать искусство и культуру для преодоления границ между цивилизациями, нетрудно догадаться, что его главная цель — не творчество, а деньги туристов. На острове Саадият отведены участки под отель Hyatt, клуб Monte Carlo, комплексы вилл на пляже Mandarin Oriental и St Regis. Один из девелоперов, Барри Лорд, поясняет: «Туристы, которые путешествуют, чтобы посмотреть объекты культуры, богаче, старше, образованнее и больше тратят. С экономической точки зрения здесь все обоснованно»3. С этим трудно не согласиться, и такая модель действительно сработала в Бильбао, но это не единственное определение творческого города, и такой путь не обязательно указывает на то, что город обретет значение в будущем.
Вспомним исследование Джефри Уэста о метаболизме города. Собрав все возможные данные о городской жизни, Уэст и его коллеги из Института Санта-Фе обнаружили, что в плане размера и производства город подчиняется суперлинейному закону прибавления энергии. Иными словами, если город увеличился в десять раз, определенные его показатели повышаются по сравнению со стартовым уровнем в семнадцать раз. По мнению ученых, это относится к экономической мощи города, его энергоэффективности, даже уровням преступности и заболеваемости. Как ни странно, тому же закону подчиняется и творческая активность города: «Зарплаты, доходы, внутренний продукт, объем банковских вкладов, степень инновационности, исчисляемая количеством новых патентов и занятостью в креативных секторах, — все это демонстрирует сверхлинейное увеличение при увеличении размеров города»4. Так сложное переплетение связей между людьми, сосредоточение идей и знаний превращается в эффективный инкубатор инноваций. Жизнь в городе, в толпе, не прибавляет ума каждому из нас по отдельности, но способна существенно повысить наш коллективный творческий потенциал.
Город — это идеальная лаборатория инноваций: поскольку в нем живет много людей, возрастает и вероятность того, что именно здесь новые идеи будут рождаться в большем количестве. Впрочем, дело не только в численности населения, но и в плотности связей между людьми. Сеть «слабых связей», благодаря которой горожанину легче найти работу и труднее оказаться в одиночестве, также становится мощным локомотивом инноваций. Хорошие идеи зачастую рождаются не из размышлений наедине с собой, а из обмена мнениями, из столкновения двух постулатов, высекающего искры новизны; это смутные догадки, дремавшие много лет, которые обкатываются и изучаются в новом свете, моменты озарения, неожиданно формирующие симбиоз, результат помощи, оказанной тебе в нужный момент.
Кроме того, в городе есть многообразие и конкуренция — идеальная почва для превращения семян в цветущие побеги успеха. Именно это Адам Смит называет невидимой рукой капитализма: рыночный спрос на новое, стремление поставщика снизить издержки и увеличить прибыль всегда стимулировали творчество. Конкуренция движет инновациями, поисками новых горизонтов или усовершенствований, качественно меняющих ситуацию. Но главное, одни хорошие идеи порождают другие, творчество развивается по спирали. Так было всегда, и в этом одна из причин, по которым люди продолжали покидать родные дома, отправляясь в опасное путешествие, рисковали всем, чтобы сколотить в городе состояние и создать репутацию. Возьмем, к примеру, Амстердам, некогда крупнейший город мира.
XVII столетие стало золотым веком Амстердама в результате случайности, стечения временных и географических обстоятельств. Столица Голландии, крупнейшей из провинций Республики Соединенных Провинций Нидерландов, он обладал идеальным географическим положением в самом центре формирующегося Атлантического региона, служа мостом между ганзейскими городами на севере и Средиземноморьем на юге. Он стала узловым пунктом морской торговли, рынком, где продавалось золото из Нового Света, пряности, привезенные португальскими кораблями с Востока, венецианские украшения, английская шерсть, французские вина и лионские шелка, древесина из северных лесов, польская пшеница, прибалтийская сельдь и пенька для канатов, металлы, доставляемые по суше из Германии, и даже такая нежная диковина, как тюльпаны из Константинополя.
