Необходимо, однако, понимать, как на это могут повлиять городские пространства. Нужны пространства, позволяющие нам быть самими собой. Для создания таких пространств доверия не обязательно строить что-то новое: они просто должны быть открытыми, такими, чтобы мы могли взаимодействовать, доверяя друг другу. Ворота, камеры наблюдения и пустующие кондоминиумы в условиях острой потребности в жилье, проблемы с доступом к рабочим местам и плохая инфраструктура препятствуют созданию открытого города, правом на который обладаем все мы.
Глава 7. ПРОГУЛКИ ПО ДХАРАВИ
Сидя в кафе Saltwater, что находится в элегантном районе Бандра, вместе с Рагулом Шриваставой и Матиасом Эчанове — двумя основателями и членами радикальной общественной организации URBZ, в центре внимания дизайн и городская планировка, я почувствовал себя слегка неуютно. К тому моменту я пробыл в Мумбае уже больше недели, прогулялся по многим пригородам и центральным районам, двигаясь на север от Колабы на оконечности полуострова, пытаясь понять этот крайне сложный город.
Многое из увиденного противоречило моим прежним представлениям об этом индийском мегаполисе, казавшемся таким знакомым и чужим одновременно. Рагул — с сочувственной улыбкой и из лучших побуждений — говорил, что, возможно, название для книги я выбрал не самое удачное, ведь город совсем не всегда приносит пользу человеку. Кроме того, мое определение города страдает некоторой упрощенностью. С балкона этого шикарного бистро, где подают европейскую еду под приглушенные звуки индийской электронной поп-музыки из колонок, жизнь, несомненно, казалась прекрасной. Вот это так хорошо удается городу — собирать вместе все самое лучшее. Но Мумбай постоянно напоминает и о том, что город собирает все крайности.
В 2012 году Мумбай был охвачен водоворотом перемен. Бродя по людным улицам, проходя мимо заброшенных домов колониальной эпохи — изысканных обломков прежних империй, — я видел ультрасовременный город, весь в рекламе Vodafone и афишах болливудских фильмов.
Над историческим городом вздымались новые гигантские высотки, равнодушные к гомону повседневной суеты у своего подножия. Старые текстильные фабрики сносили, и на их месте вырастали сверкающие созвездиями огней торговые комплексы. Молодые люди в строительных касках и шортах лопатами бросали цемент в бадьи, а потом с помощью лебедок поднимали их на головокружительную высоту. На ничем не примечательной улице я вдруг набрел на каркас 27-этажного здания, верхушка которой терялась в мутном от смога небе, — казалось, если бы не строительные леса, каркас вот-вот рассыпался бы. Это напоминало не строительный бум, а скорее игру в «тетрис». Только что завершилась работа над 60-этажной башней, гордящейся званием самого высокого дома в городе, а над землей уже поднимались первые этажи нового здания — уже в 90 этажей.
Во время одной из прогулок я в изумлении глядел на самый дорогой частный дом в мире — «Антилию». Эта резиденция Мукеша Амбани стоимостью миллиард долларов имеет 27 этажей, гараж на 160 автомобилей, три вертолетные площадки и жилые помещения для 600 слуг. Помимо бассейна и кинотеатра, там есть бальный зал, который журналистка и писательница, пишущая о мире «звезд», Шобдха Де назвала «одним из чудес современной Индии», затмившем Версаль1. В то же время другая писательница — Арундхати Рой — считает «Антилию» символом призрачности индийского капитализма: «Что это — многоквартирное здание или дом для одного человека? Храм, посвященный новой Индии, или вместилище ее призраков?.. Может быть, это последний шаг самого успешного сепаратистского движения в стране — отрывающего средний и высший класс от земли и отправляющего его прямо в космос?»2
«Антилия» — самый дорогой частный жилой дом в мире
Как-то я прошел от железнодорожной станции Махаллакшми к Дхоби Гхат — гигантской прачечной под открытым небом, где белье горожан стирается в 2 тысячах бетонных чанов, наполненных мыльной водой. Я прошел мимо целого моря гостиничных полотенец, колыхавшихся на ветру, словно лавандовое поле, и направился к площади Якоб-Серкус, а затем на юг по Маулана-Азад-роуд.
Идя по извилистой улице, я разглядывал витрины и лотки торговцев, наблюдая за повседневным театром городской жизни: вот магазинчик, торгующий «джинсами Leevee», вот человек продает часы — они лежат в тазу с водой в качестве доказательства их водонепроницаемости, вот магазин спорттоваров — с навеса свисают биты для крикета, вот кафе под названием Rolex, где идет чаепитие. В огромных жаровнях прямо на улице шипят котлеты и пирожки, голодных покупателей ждут алые от перца-чили куриные ножки, жаренные на углях. И над всей этой суетой сквозь грохот строек и шум машин прорывается призыв на молитву.
Людей на улицах Мумбая видимо-невидимо. По численности населения он занимает четвертое место в мире — в самом городе живут 13 миллионов человек, и еще 20 миллионов в пределах агломерации. Что же касается плотности населения, то она не знает себе равных — 27 тысяч человек на квадратный километр, а в некоторых районах — до 100 тысяч. Для сравнения: средняя плотность населения в Нью-Йорке составляет 10 тысяч человек на квадратный километр, а в Лондоне — 4,9 тысячи. Резкое увеличение численности населения произошло в последние десятилетия: к моменту обретения независимости Индией в 1947 году в городе жили 4 миллиона человек, и половина прироста приходится на тех, кто приехал в Мумбай в 1960-1970-х. Этот приток продолжается: каждый день в город в поисках лучшей жизни прибывает до 500 семей из сельской местности, отчаянно нуждающихся в жилье и работе. По оценкам, к 2020 году Мумбай станет самым многонаселенным городом мира.
В следующий раз я решил прогуляться в другом направлении: от станции Бандра направился к КБК — Комплексу Бандра-Курла, последнему завершенному проекту реконструкции города. В этом сверкающем амбициозном деловом квартале должны разместиться офисы новых транснациональных корпораций, банки и биржи. Слоняясь по пустынным улицам нового района, я повсюду видел грандиозные здания, спроектированные в скучнейшем стиле модернистских бизнес-парков: такие же строения из стекла и стали можно встретить где угодно — от Сингапура до Хельсинки или Хьюстона. Это неолиберальное «непространство», корпоративные джунгли — символ развития всего мегаполиса: так выглядит новая индийская мечта о будущем.
КБК удобно расположен — неподалеку от недавно реконструированного Международного аэропорта имени Чатрапати Шиваджи, связывающего Мумбай с внешним миром. В последнее время надежды на развитие деловой столицы Индии связываются с превращением хаотического Мумбая в «аэротрополис» — город вокруг аэропорта, чтобы бизнесмены совершали поездки, не сталкиваясь с реальной жизнью. Как отмечает экономист Джон Касарда, «аэротрополис — это логика глобализации, воплощенная в городе»3. Но где в этой концепции место для людей?
