Более поздние концепции разрабатывались под сильным влиянием дарвинистской теории, тогда как концепции, возникшие до ХХ-го века, находились еще под влиянием неоламаркистских идей. Их авторы – например, представители физической антропологии в Германии в 1880-е и 1890-е годы – считали, что физиология человека, перемещенного в другие климатические условия, на самом деле способна меняться, а органические последствия акклиматизации передаются по наследству следующим поколениям.
В конечном итоге было не так уж важно, какой именно подход использовался для биологического обоснования климатического детерминизма – дарвинистский, ламаркистский или смешанный
[99], поскольку во всех этих подходах отстаивалась идея о том, что природный климат является ключевым экологическим фактором, определяющим успешность или, наоборот, безуспешность человеческой деятельности
[100].
Врач и антрополог Рудольф Вирхов, который работал в то время, когда колониальная экспансия стояла на политической повестке дня большинства европейских стран, и придерживался неоламаркистского взгляда на климат, был убежден, что способность людей к деторождению резко снижается, если они эмигрируют в регионы, где климат отличается от климата их родины
[101]. По крайней мере, в краткосрочной перспективе численность колонизаторов неизбежно будет уменьшаться, а поддерживать ее на одном уровне можно только за счет постоянного притока новых людей
[102].
В целом неоламаркисты, разумеется, давали «оптимистичный» прогноз, так как были убеждены, что к климату можно почти идеально адаптироваться, а произошедшие изменения затем передаются по наследству. Дарвинисты же отступали перед фактом, что унаследованные климатические предрасположенности не могут меняться от одного поколения к другому, а в лучшем случае трансформируются в ходе длительного процесса естественного отбора.
Сторонники климатического детерминизма из числа дарвинистов подчеркивают, что конкретные климатические условия привлекают одних людей и отталкивают других. Климатические условия также подкрепляют их превосходство и искореняют практики, не соответствующие их сути (ср. Huntington, 1945: 610). В долгосрочной перспективе, как отмечает Хантингтон (Huntington, 1927: 165), «болезнь, неудачи и постепенное вымирание ожидают тех, кто не может или не хочет приспособиться к климату, но прежде, чем это произойдет, они могут переселиться в другие климатические зоны, которые в большей степени соответствуют их телосложению, темпераменту, профессии, привычкам, социальным институтам и уровню развития».
Ведущие представители климатического детерминизма, работавшие в начале ХХ-го века, такие как географ Элсворт Хантингтон (Huntington, [1915] 1924) в США и социальный психолог Вилли Гельпах (Hellpach, 1938) в Германии, разделяли заинтересованность расологов в том, чтобы объяснить вариации внутри вида homo sapiens эволюционными принципами. Прежде всего они старались продемонстрировать, что существуют различные региональные группы, которые часто (хотя и не систематически) называют расами и которые можно идентифицировать по физическим и «ментальным» признакам. Эти признаки, в свою очередь, представляют собой адаптивную реакцию на условия соответствующего региона. Среди этих географических условий, формирующих характер расы, климат играет особую роль. Суть теории Хантингтона лучше всего выражена в следующем его выводе (Huntington, [1915] 1924: 270): «Наивысшей ступени цивилизации нация достигает лишь там, где ее к этому стимулирует климат». В 1911 году Эллен Черчилл Семпл опубликовала свое повсеместно цитируемое исследование (Semple, 1911: 1 и далее) о влиянии природной среды на человеческие качества, где дала следующее универсальное объяснение:
