Диапазон применения байки. При изучении истории информационного противоборства.
№ 37. Байка «Репортажи, способствовавшие отставке правительства»
Из иностранных журналистов, освещавших Крымскую войну (или Восточную, как ее называли на Западе), широко известен Уильям Рассел – корреспондент лондонской «Таймс», специально командированный редакцией, чтобы информировать британское общество о реальном положении дел. И хотя следом за ним при штаб-квартире союзных войск были аккредитованы другие журналисты и фотографы, в основном благодаря Расселу каждая образованная британская семья читала за завтраком ежедневный отчет о ходе боевых действий. Репортажи Рассела с места боев вдохновляли поэтов: строки из его корреспонденций становились крылатыми фразами. Например, вязаная шапка, закрывающая лицо, после его сообщений о боях под Балаклавой, в английском языке стала называться «балаклава». Именно от него общественность узнала о бедствиях, переживаемых армией в зимнем Крыму. Достаточно сказать, что от одной дизентерии скончалось 16 000 британских военных. Все это взбудоражило общественное мнение и стало одной из причин ухода в отставку британского правительства. Благодаря публикациям популярность «Таймс» в те годы достигла своего апогея. Ее тиражи доходили до 54 000 экземпляров в день при цене за номера в 5 пенни (20 копеек золотом).
Мораль. Пресса в лице «Таймс» стала настоящей «четвертой властью». Сводки с Крымской войны принесли Уильяму Расселу международную известность и статус лучшего военного корреспондента всех времен и народов.
Комментарий. В Англии Рассел считался безжалостным критиком всех неполадок в военной машине англо-французской коалиции. Армейское руководство обвиняло его в раскрытии военной тайны. В январе 1855 года лорд Раглан, командующий английской военной группировкой, которая вместе с французскими войсками осаждала Севастополь, писал военному министру о представителе газеты «Таймс»: «Я задаю вопрос: мог ли платный агент русского императора лучше служить своему хозяину, чем это делает корреспондент газеты, имеющей самый большой тираж в Европе?» После войны Раглан письменно запросил командующего М. Д. Горчакова, узнавал ли тот какие-либо секреты из корреспонденций Рассела. Российский военачальник ответил, что не получал информацию, которая не была бы ему известна.
Диапазон применения байки. При изучении истории военной журналистики.
№ 38. Байка «Тема коррупции в России»
Накануне и во время Крымской войны 1853–1856 годов в западноевропейской памфлетной литературе российскому Александру I упорно приписывали афоризм, якобы сказанный им в конце жизни и касающийся ближайшего окружения императора: «Они украли бы мои военные линейные суда, если бы знали, куда их спрятать, и похитили бы у меня зубы во время сна, если бы могли вытащить их изо рта, не разбудив при этом меня».
Мораль. Используя факты воровства и коррупции, пронизавших все слои русского общества, с которыми был не в силах справиться даже монарх, западная пресса представляла притязания России на господство на Ближнем Востоке как противоречащие здравому смыслу. Так СМИ старались подвести общественное мнение в своих странах к осознанию того, что государства западноевропейской цивилизации должны встать на пути захвата ближневосточного региона российскими варварами.
Комментарий. Стремясь показать варварство и развал российской государственной системы и неспособность русского царя навести порядок в стране, враждебная Николаю I западная пресса делала акцент на происходящем в правительстве. Знаменитое хищение в ту пору миллионного капитала Инвалидного фонда поразило Европу. Тем более что как раз в 1852 году император прикрыл неприятнейшую историю с главным управляющим путей сообщения графом Клейнмихелем и его помощниками, которые почти полностью украли суммы, ассигнованные на реставрацию залов Зимнего дворца. Больше всего воровали в армии. Дело доходило до эпидемий голодного тифа, истреблявших полки и вызванных исключительно безудержным грабежом. Зарубежная печать сообщила, что это обстоятельство связано с типичной для всех ведомств России и неслыханной по своим масштабам коррупции.
Диапазон применения байки. При изучении истории информационного противоборства и деятельности СМИ по противодействию коррупции.
№ 39. Байка «А. С. Пушкин – военный корреспондент?»
Военные корреспонденты в прямом смысле этого слова появились в России сравнительно недавно. В. Апушкин, автор статьи «Военные корреспонденты», в военной энциклопедии Сытина, изданной накануне Первой мировой войны, называет А. С. Пушкиа первым военным корреспондентом России. Речь о том, что в 1829 году, во время Русско-турецкой войны, Александр Сергеевич присоединился к боевым частям в районе крепости Карс. Исследователь отметил, что великому русскому поэту было любопытно взглянуть на театр военных действий и наблюдать события, которые могли стать материалом для сочинений. Сам А. С. Пушкин так вспоминает об этом: «В 1829 году отправился я на Кавказские воды. В таком близком расстоянии от Тифлиса мне захотелось туда съездить для свидания с братом и некоторыми из моих приятелей. Приехав в Тифлис, я уже никого из них не нашел. Армия выступила в поход. Желание видеть войну и сторону малоизвестную побудило меня просить у е.с. графа Паскевича-Эриванского позволения приехать в Армию. Таким образом, видел я блистательный поход, увенчанный взятием Арзрума».
Непосредственным откликом поэта на военные операции 1829 года явилась маленькая сатирическая трилогия: «Из Гафиза», «Делибаш» и «Олегов щит». Первые две части содержат призывы к миру и ироничный протест против войны. Кроме того, в 1830 году в № 6 «Литературной газеты» Пушкин напечатал отрывок «Военная Грузинская дорога» с подзаголовком «Извлечения из путевых записок», который позднее войдет в состав очерка под названием «Путешествие в Арзрум».
Однако не таких откликов на военные события ждали официальные круги от Александра Сергеевича. Об этом свидетельствует статья Булгарина 1830 года (Северная пчела. 22 марта 1830. № 35): «Итак, надежды наши исчезли. Мы думали, что автор “Руслана и Людмилы” устремился за Кавказ, чтоб напитаться высокими чувствами поэзии, обогатиться новыми впечатлениями и в сладких песнях передать потомству великие подвиги русских современных героев. Мы думали, что великие события на Востоке, удивившие мир и стяжавшие России уважение всех просвещенных народов, возбудят гений наших поэтов, – и мы ошиблись. Лиры знаменитые остались безмолвными, и в пустыне нашей поэзии появился опять Онегин, бледный, слабый… Сердцу больно, когда взглянешь на эту бесцветную картину».
Отклика на кавказские события требовала не только официальная, но и военная среда. Например, официальный военный корреспондент «Северной пчелы», подполковник И. Радожицкий, описывая занятие Арзрума, так заканчивает свою корреспонденцию: «Дальнейшие подробности об Арзруме, ежели буду иметь время, сообщу вам в последующих письмах; но скажу вам, что вы можете ожидать еще чего-либо нового, превосходного от А. С. Пушкина, который теперь с нами в Арзруме» (Северная пчела. 22 августа 1829. № 101). Таким образом, сочинения Пушкина, прославляющие победы в Русско-турецкой войне 1829 года, были поставлены в официальный распорядок дня.
