Закон РФ «О государственной тайне» регламентирует допуск лица к сведениям, составляющим государственную тайну (ст. 21–25). При оформлении допуска лицо берет на себя обязательства по нераспространению секретных сведений и ответственности за нарушение этих обязательств (ст. 21). Чаще бывает так, что изначально не проходивший процедуру допуска к тайне журналист получает доступ к секретной информации. Например, при подготовке какого-то материала может возникнуть необходимость посещения «режимного» объекта, нахождение на территории которого невозможно без особого разрешения. Однако внутренний распорядок таких объектов, даже предоставляя возможность для выполнения журналистом своей задачи, обычно предусматривает взятие с него подписки о неразглашении определенных сведений и разъяснение возможной ответственности. Такая процедура может считаться «упрощенным», но строго формализованным допуском лица к секретным сведениям, распространяющим на него обязательства по неразглашению тайны.
Менее определен в законодательстве статус лиц, которым государственная тайна «стала известна по службе или работе». Например, журналист может получить секретную информацию в интервью с военнослужащим. В этом случае непосредственное применение статей Уголовного кодекса РФ и Закона о государственной тайне допускает распространение на журналиста ответственности в случае дальнейшего тиражирования данных сведений. Хотя, по мнению юристов, если при получении этих сведений корреспондент не нарушил закон, то есть получил информацию «законным» способом у лица, которое может быть привлечено к ответственности за нарушение соответствующей подписки о неразглашении, возлагать на журналиста позитивную обязанность проверять статус предоставляемой информации – значит, ограничивать его конституционные права.
Таким образом, несмотря на многовековую историю развития института государственной тайны, вопрос баланса права общества на информацию и необходимости сохранения государственной тайны в России до конца не урегулирован.
Диапазон применения байки. При изучении проблем правового регулирования содержания сообщений СМИ.
№ 61. Байка «Впечатляющие сценарии конца света»
«Природные катаклизмы терзают мир», «В Гренландии лед тает быстрее, чем за прошедшие 50 лет», «800 тысяч домов в Англии могут быть затоплены из-за изменения климата» – эти и другие заголовки в СМИ о катастрофах, рисующие образ мира на грани краха, создают впечатление, что журналисты соревнуются в поисках самого впечатляющего сценария конца света.
Мораль. Стремление современной журналистики к сенсационности, излишняя драматизация событий с целью привлечь к ним внимание аудитории на деле приводят к обратному эффекту: читатель отторгает любую информацию о катастрофах и природных катаклизмах. Вот заявление, размещенное в Интернете по поводу одной из трагедий лета 2011 года: «Мое личное мнение – не нужно народ баламутить и шокировать! Трупы людей, поднимаемые со дна в прямом эфире, никак не улучшат ситуацию. Выжившим и родственникам погибших нужна помощь психологов, а не шоу в прямом эфире».
Комментарий. С точки зрения социальной психологии, каждый такой выпуск новостей является потенциальной катастрофой. Психологи МЧС России призывают СМИ более взвешенно давать информацию о пострадавших и погибших, помня об их родственниках. «Как показывает практика, на психологическое состояние пострадавших и родственников погибших во время чрезвычайных ситуаций негативное воздействие оказывают несколько факторов: масштабность самой чрезвычайной ситуации, расстояние от дома, а также то, как широко и объективно идет освещение в СМИ», – сообщила директор Центра экстренной психологической помощи МЧС России Юлия Шойгу. По ее мнению, недопустимо делать акцент на кошмарах и ужасах и на том, что пришлось пережить людям перед гибелью. «Это наносит серьезную травму и заставляет еще больше страдать родственников погибших», – пояснил специалист.
Эти слова подтверждает тот факт, что после авиакатастрофы во Львове мэр города Л. Буняк напрямую обратился к СМИ с просьбой прекратить описывать на страницах газет и показывать на телевидении кадры трагедии. В обращении было сказано, что, по информации Городского отдела здравоохранения, после сообщений о катастрофе во Львове массово выросло количество звонков на телефон доверия. «Количество людей, которые нуждаются в помощи психиатров и психоаналитиков, растет в геометрической прогрессии», – говорилось в обращении мэра. По мнению многих, СМИ смакуют трагедии и спекулируют на них. «Я прошу вас, рассказывайте, пишите и показывайте людей, которые помогают родственникам и близким потерпевших во время катастрофы, об их доброте, сочувствии и милосердии», – призвал журналистов мэр.
В погоне за сенсационностью и трагичностью информации журналисты забывают выяснить истинные причины произошедшего, то есть глубинная сторона остается нетронутой. Например, где-то произошла катастрофа, туда едут представители СМИ и несколько дней дают материалы. А потом – тишина, словно ничего не было. Удалось ли ликвидировать последствия? Как случившееся повлияло на природу? Все это часто остается за кадром.
Часто причины и последствия катастроф не только замалчиваются, но и скрываются за множественностью версий произошедшего, о которых вещают СМИ. По мнению сотрудника Нижегородского отдела Института социологии РАН Александра Прудника, множественность версий произошедшего – одна из типичных «информационных завес». Чем больше версий, тем непроницаемее завеса. Вопрос заключается в том, кто именно в большей степени заинтересован в ее выстраивании.
Во время аварии на Чернобыльской АЭС власть использовала прессу в качестве ретранслятора официальных сводок с места события, оказывая деструктивное влияние на творческий потенциал и профессиональный долг журналиста. Положительным моментом в поведении некоторых журналистов стало сопротивление действиям власти. Репортеры находили способы сообщать аудитории информацию об истинных масштабах катастрофы через описание подвигов ликвидаторов. Порой одна-две фразы в обычном репортаже подсказывали читателю, что ситуация на ЧАЭС была гораздо серьезнее, чем говорили в официальных сводках. Новый этап анализа последствий Чернобыльской катастрофы показал, что страх и растерянность власти в момент неожиданного ЧП – неизбежный фактор, который нужно уметь преодолевать. И скорость его преодоления напрямую зависит от степени свободы журналистики.
Исследование работы журналистов и действий власти во время трех крупных техногенных катастроф XXI века – на Саяно-Шушенской ГЭС в 2008 году, на шельфовой нефтебуровой платформе «Бритиш Петролиум» в Мексиканском заливе в 2009 году и на АЭС «Фукусима-1» в Японии в 2011 году – показало, что специфика зоны бедствия требует от работающих там журналистов особых знаний и умений. Аудитория ждет от прессы оценку событий, которой чаще всего верит. Поэтому в условиях техногенной катастрофы крайне важно понятие «социальная ответственность прессы». Прежде всего, она заключается в способности журналистов объединить общество и государство для преодоления последствий катастрофы и защиты от техногенных рисков в будущем.
Диапазон применения байки. При овладении знаниями и умениями освещения техногенных катастроф, воспитании социальной ответственности сотрудника СМИ.
