Но, увы, тогдашняя цензура и осторожность маршала не позволили ему прямо написать о бездарном использовании танков Жуковым.
Более резкая оценка содержится в статье В. Вареника «С войной покончили мы счёты»: «Так что каждый шаг вперёд танкистам требовал огромных усилий и жертв. Приходилось буквально выковыривать неприятеля из глубоких окопов, подавлять его железобетонные огневые точки, разбивать металлические колпаки и закопанные танки. Поэтому 17 и 18 апреля танкисты продвигались не более чем на 4 километра в сутки. И только в ночь на 21 апреля бригады продвинулись на 25 километров и завязали бой в предместьях германской столицы. Замедленное продвижение войск к Берлину вызывали нервозность и у командующих фронтов, и у других высокопоставленных военачальников. В своём очередном приказе от 17 апреля маршал Жуков резко негативно оценивает действия командиров корпусов. Командующий торопил танкистов, бросая их на мощную, глубоко эшелонированную оборону. На этом пути преодоления горели сотни танков и самоходок вместе с их экипажами. Мотострелковые батальоны, посаженные на броню, в отчаянных схватках уничтожали истребителей танков на всём пути продвижения к Берлину. В качестве примера можно привести приказ командующего 31-й ударной армией командиру 9-го танкового корпуса: «Тов. Кириченко! Вы плохо выполняете не только мои приказы, но и приказы тов. Жукова. Прикажите командирам бригад возглавить на головных танках свои бригады и повести их в атаку на Берлин, иначе ни чести, ни славы своего корпуса вы не завоюете. О «панцерфаустах» будете потом рассказывать детям. Генерал-полковник Кузнецов. 21 апреля 1945 г.». Аналогичные приказы фигурируют во всех соединениях. И, как результат, командиры 19-й, 21-й, 22-й мехбригад, возглавив их продвижение, сгорели вместе с экипажами в пригороде Берлина».
На штурм Берлина были направлены пять общевойсковых и четыре танковые армии 1-го Белорусского и 1-го Украинского фронтов; из них 3-я ударная армия и 2-я гвардейская танковая армия (без 9-го танкового корпуса) наносили удар по Берлину с севера, 8-я гвардейская, 1-я гвардейская танковая армия (без 11-го танкового корпуса) и 5-я ударная армия с 11-м танковым корпусом — с востока, 3-я гвардейская танковая армия и три стрелковые дивизии 28-й армии — с юга, 4-я гвардейская танковая армия (без 5-го мехкорпуса) — с юго-запада. 47-я армия, прикрывшись частью своих сил на рубеже Бранденбург и севернее его, другой частью своих сил с 9-м гвардейским танковым корпусом наносила удар по Берлину с запада.
На уничтожение франкфуртско-губенской группировки противника были направлены войска 3-й, 69-й и 33-й армий 1-го Белорусского фронта, а также войска 3-й гвардейской армии и две дивизии 28-й армии 1-го Украинского фронта. Этими силами предусматривалось нанести концентрические удары с севера, востока, юга и запада с тем, чтобы расчленить вражеские войска на отдельные, изолированные друг от друга группы и одновременно сжимать внутренний фронт окружения как вокруг каждой из расчленённых групп, так и вокруг всей окружённой франкфуртско-губенской группировки противника.
По опыту предыдущих боёв за крупные населённые пункты, во всех стрелковых дивизиях, участвовавших в штурме Берлина, были выделены в качестве штурмовых отрядов усиленные стрелковые батальоны и роты. В их состав включились танки и САУ непосредственной поддержки пехоты. Эти отряды предназначались для действий на одном направлении, включавшем обычно одну улицу, или для штурма крупного объекта.
В случае надобности из штурмового отряда выделялись для штурма отдельных мелких объектов штурмовые группы. В зависимости от объекта, подлежащего захвату, состав штурмовых групп был различным — от 5–6 человек до стрелкового взвода, усиленного двумя — четырьмя орудиями, одним-двумя танками или САУ, а также сапёрами и химиками.
Действия танков и САУ непосредственной поддержки пехоты при штурме Берлина принимали самый различный характер. Танки и САУ подавляли во взаимодействии с пехотой и сапёрами, а также при поддержке массированных ударов артиллерии и авиации гарнизоны отдельных опорных пунктов и узлов сопротивления противника.
При наступлении по улице, когда на атакуемом направлении отсутствовали противотанковые препятствия и противотанковый огонь был слабым, танки с десантом мотопехоты на больших скоростях совершали бросок вперёд на несколько кварталов до крупного перекрёстка, площади или сквера и там закреплялись, ожидая подхода основных сил пехоты и артиллерии. Вслед за танками пехота очищала от противника пройденные кварталы.
Когда из-за сильного противотанкового огня противника танки и САУ в уличных боях не могли наступать впереди пехоты, они действовали в её боевых порядках. Ведя огонь с ходу или с места, они уничтожали огневые точки противника и тем содействовали продвижению пехоты.
Танковые армии, а также танковые и механизированные корпуса, подобно общевойсковым соединениям, в уличных боях наступали не сплошным фронтом, а по основным магистралям, которые включали несколько параллельных улиц. Танковая бригада обычно наступала по одной-двум улицам, а механизированная бригада — по трём-четырём улицам.
Из состава танковых и механизированных бригад так же, как и в стрелковых дивизиях, выделялись штурмовые группы и отряды.
Интересно описание штурма Берлина, данное очевидцем В. Миндлиным в книге «Последний бой — он трудный самый». В боях за Берлин Миндлин командовал 11-м гвардейским тяжёлым танковым полком прорыва, где на вооружении состояли ИС-2.
«Вот стоит машина с наглухо задраенными люками, из неё сквозь броню слышен визг вращающегося умформера радиостанции. Но экипаж молчит… Не отзывается ни на стук, ни по радио. В башне — маленькая, диаметром с копейку, оплавленная дырочка — мизинец не пройдёт. А это — «фауст», его работа. Экран в этом месте сорван, концентрированный взрыв ударил по броне… Синеватыми огоньками брызжет сварка: только так можно вскрыть задраенный изнутри люк. Из башни достаём четырёх погибших танкистов. Молодые, ещё недавно весёлые сильные парни. Им бы жить да жить…
Кумулятивная граната прожгла сталь брони, огненным вихрем ворвалась в машину. Брызги расплавленной стали поразили всех насмерть… Не затронуты ни боеукладка, ни баки с горючим, ни механизмы. Погибли лишь люди, и вот, как будто в последнем строю, лежат они, танкисты, у гусеницы своей боевой машины. А танк — живой — стоит посреди улицы, низко к мостовой опустив пушку, как бы скорбя по погибшему экипажу. А людей уже нет. Кто видел танковый бой, тот знает, как страшно гибнут танкисты. Если снаряд или «фауст» поразил боеукладку, баки с горючим, танк погибает мгновенно — взрывается, и ничего живого в нём и возле танка не остаётся. Экипаж погибает без мучений.
Однако бывает и так: пробил снаряд или «фауст» броню, тяжело ранены все члены экипажа, и машина горит, огонь идёт к боеукладке, к бакам с горючим, а погасить его экипаж не в состоянии. Надо покинуть танк и до взрыва успеть отбежать на безопасное расстояние. Но у раненых танкистов уже нет сил отдраить люки, открыть их. И слышишь крики заживо горящих людей. Помочь им нельзя: люки закрыты изнутри, можно, повторю, открыть только сваркой.
Нет более жестокого боя, чем танковый бой. Нет страшнее смерти, чем смерть в горящем танке».
