Во время испытания вооружения пушка KwK 43 показала хорошие результаты по бронепробиваемости и кучности. Практически такие же, как и у нашей 122-мм пушки Д-25 танка ИС-2. Так, на дальности в 1000 м были получены следующие отклонения попаданий снарядов от точки прицеливания: 260 мм по вертикали и 210 мм по горизонтали. Для сравнения у пушки Д-25 танка ИС-2 среднее отклонение снарядов от точки прицеливания при стрельбе с места на дистанции 1000 м по вертикали не превышало 170 мм, а по горизонтали — 270 мм. Бронепробиваемость 88-мм пушкой KwK 43 с длиной ствола 71 калибр, при начальной скорости бронебойного снаряда 1000 м/с на дальности 1000 м составляла 165 мм/30 градусов. В частности, башню своего собрата «Тигр-Б» пробил навылет с дальности в 400 м. А вот по могуществу фугасного действия 88-мм снаряд уступал в 1,39 раза 122-мм осколочно-фугасному снаряду.
В окончательном отчёте от 16 февраля 1945 г. по испытаниям «Тигра-Б» было сказано: «…. п.9. Лобовая броня корпуса и башни низкого качества. При наличии несквозных поражений (вмятин) в броне образуются сквозные трещины и большие отколы с тыльной стороны… Бортовые листы отличаются резкой неравнопрочностью по сравнению с лобовыми и являются наиболее уязвимой частью броневого корпуса и башни танка…
Недостатки:
Ходовая часть сложная и недолговечная.
Механизм поворота — сложен и дорог.
Бортовая передача — крайне ненадёжна.
Запас ходу уступает ИС на 25%.
Неудобное размещение боекомплекта (кроме ниши башни)…
…Чрезмерные габариты и большой вес не соответствуют броневой защите и огневой мощи танка».
Глава 20
«Тигры» под Ленинградом
25 мая 1942 г. был сформирован 502-й тяжёлый танковый батальон, на вооружении которого должны были состоять тяжёлые танки «тигр». Батальон формировался в Бретани в заброшенном имении со старинным замком и первоначально состоял из двух танковых рот.
К сентябрю 1942 г. в батальоне было 9 танков «тигр», 9 танков T-IIIN с 7,5-см пушкой L24
[88] (их называли танками огневой поддержки) и 9 танков Т-III с 5-см пушкой L60. По штату же в батальоне должна была быть одна рота «тигров» — всего 14 машин.
Из Бретани танки, тщательно укрытые брезентом, направили в Россию. Под Ленинград первоначально прибыли всего четыре «тигра». От них с ходу попробовали поддержать огнём атаку пехоты. Во время марш-броска на позиции три из четырёх танков вышли из строя по техническим причинам.
Почти месяц прошёл в устранении технических неполадок, пока, наконец, батальон (точнее, сырая часть формируемого батальона) не был придан 21 сентября 1942 г. 170-й пехотной дивизии. К тому моменту батальон состоял из четырёх «тигров» и нескольких танков Т-III. 170-я пехотная дивизия в составе 30-го армейского корпуса 11-й армии Манштейна вела тяжёлые бои с окружённой ударной группировкой Волховского фронта в труднопроходимой местности. Использование батальона «тигров» именно здесь по приказу Гитлера было продиктовано тем, что ликвидация «котла» окружения сковывала 11-ю армию и отвлекала её от главной задачи, ради которой армия была переброшена из Крыма в группу армий «Север» — захвата Ленинграда. Окружённые в болотах части, словно клещами, вцепились в предназначенные для удара по Ленинграду дивизии, и поэтому против них решили бросить новейшие тяжёлые танки. Первый бой стал для «тигров» неудачным: один танк был подбит, а три увязли в болоте.
«Тигр» был подбит 122-мм корпусной пушкой обр. 1931 г., и немцы долго не знали, что делать: достать его было невозможно, а взорвать разрешения не поступало. Судьба танка была решена только в ноябре 1942 г. 24–25 ноября с танка сняли всё ценное оборудование и взорвали его. Принятые меры сыграли свою роль, до января 1943 г. советское командование просто не догадывалось, что в глухих лесах на северном секторе советско-германского фронта принял участие в боях танк, имя которого вскоре станет нарицательным.
Об одном из первых применений «тигра» рассказывает Отто Кариус, командир экипажа «тигра»: «Автодорога, которую нам предстояло охранять, протянулась перед нами справа налево. Она уходила вверх направо и исчезала за подъёмом примерно через 2000 метров. Остальная часть нашего батальона должна была выйти к нам с того направления и усилить наш рубеж между Ловецом и Невелем. Это было 4 ноября.
Мы вылезли из танка. Мой механик-водитель, унтер-офицер Кестлер, ремонтировал повреждённую левую гусеницу. Стоя на открытом пространстве, мы с удовлетворением отмечали, что наши танки катились по направлению к нам по автодороге через вышеупомянутый подъём. По крайней мере, радист не докладывал мне ничего такого, что нарушало бы эту идиллию.
Когда я лучше рассмотрел первые танки, невольно вздрогнул. На них сидела пехота. Это русские лично удостоили нас своим присутствием. В мгновение ока все мы опять были на своих местах. Но русские даже не обратили на нас внимания. Наверное, сочли нашу машину подбитой и не рассчитывали на боевой контакт с противником.
Мой водитель, Кестлер, практически всё испортил; он всегда приходил в ярость, когда показывались танки. По его мнению, огонь никогда не открывали достаточно быстро. Он бы предпочёл протаранить танки противника. Он уже завёл двигатель и вновь потребовал, чтобы мы открыли огонь, не понимая нашего «спокойствия». Мой наводчик, унтер-офицер Клаюс, был одним из тех бывших студентов университета, кто умел наслаждаться выпивкой. В отличие от его прежних начальников я хорошо с ним ладил. К сожалению, мы расстались, потому что его просьба о продолжении учёбы была удовлетворена. Итак, едва я собрался приказать «открыть огонь», как Кестлер потерял терпение и попытался двинуться с места. Двигавшиеся в голове колонны русские были от нас уже не более чем в 60 метрах. Как раз в это самое время Клаюс «дал им прикурить» снарядом, угодившим между башней и корпусом. Танк сполз на обочину и загорелся. Экипаж не подавал признаков жизни. Русская пехота рассыпалась по местности, прилегающей к дороге.
Клаюс занялся остальными вражескими танками. Они натолкнулись один на другой в замешательстве, повернули и совсем не помышляли о том, чтобы дать нам бой. Лишь два из двенадцати танков Т-34 избежали нашего огня…
Мы уже больше не считали, сколько ещё было русских танков после того, как противник получил такую трёпку. Однако, как правило, мы недооценивали упорство иванов. Они появились в полдень на том же самом месте, что и два дня назад. Но на этот раз они задраили люки, готовясь к бою, и наполовину отвернули башни вправо.
Судя по всему, противник распознал только зенитное орудие и совершенно просмотрел нас, главных злодеев. Вражеские танки — их было пять — попытались объехать свои сожжённые машины. Они совершили свою самую большую ошибку, обозревая на ходу только возвышенный участок местности.
Открыв огонь — между прочим, очень неточно, — они тем самым потревожили артиллерийский расчёт, который целиком полагался на нас. Мы подбили три танка; беспардонно потревоженные зенитчики позаботились об остальных. Вскоре после этого мы поднялись для краткой рекогносцировки на холм. Русские провели дополнительную военную технику через заболоченное бездорожье.
