О планах шейха Мо нетрудно догадаться. Всех — от второсортных западных знаменитостей до финансистов, футболистов и туристов — пригласили отведать кусок пирога, приезжать и уезжать, когда им заблагорассудится, пока они не нарушают правила. Перед тем как объявить о новом строительном проекте, объявляющий набирает полную грудь воздуха. Годами линия горизонта ощетинивалась кранами — по некоторым оценкам, здесь сконцентрировано 20% от всех кранов, которые есть в мире. Дубай был свидетелем постройки первого крытого горнолыжного курорта в пустыне. Он видел, как из моря поднимаются искусственные острова: образующие изображение пальмы островки Палм, пристанище многих английских футбольных звезд, и Уорлд — около 300 искусственных частных островов, образующих очертания континентов. Каждый из них окажется в собственности у кого‑нибудь очень богатого или известного, кого будет увозить на материк и возвращать домой персональный быстроходный катер. Большинство маркетинговых стратегий были выстроены вокруг знаменитостей, которых приглашали получить недвижимость бесплатно или со значительной скидкой, дабы подать пример другим. Чтобы «продавать» «Бурдж–Дубай», разыскивали политиков мирового уровня, вроде Генри Киссинджера, Билла Клинтона и Тони Блэра, — чтобы единомышленники могли встречаться друг с другом в лифте и чувствовать себя комфортно в замкнутом пространстве. Один застройщик признался мне, что эта стратегия была нацелена на то, чтобы «сделать предложение более привлекательным в интеллектуальном смысле, дополнив таким образом роскошь».
Обозревая город, Николас Маклин рассказывает мне о строящихся зданиях. Региональный руководитель одной из крупнейших международных компаний, занимающихся недвижимостью, он крайне подробно посвятил меня в планы развития Дубая. На протяжении следующих 4 лет предусмотрен ввод в строй чуть менее 7,5 миллиона м2 офисных и жилых помещений. Это более чем втрое увеличит объем используемой земли. Один только проект нового аэропорта подразумевает строительство 8оо высоток. Спрос был таким, что местная газета «Галф ньюс» выходила в какой‑то момент с тремя ежедневными приложениями, рассказывающими о недвижимости. Это отчасти было необходимо для обслуживания спекулятивного рынка, но главным образом для расквартирования 300 тысяч приезжих в год. «Стройте, а люди подтянутся», — таким был принцип. Так было до кризиса. Теперь этот напор исчез.
Дубай — вне конкуренции в мире по сочетанию избыточной роскоши с наихудшими проявлениями неравенства. В любое время, ночью и днем, на стройплощадках можно увидеть бригады гастарбайтеров (обычно из Индии, Пакистана или Бангладеш). По заявлению неправительственной организации «Хьюман райтс уотч», «строительный бум в Дубае, один из самых масштабных в мире, эксплуатирует труд рабочих, с которыми обращаются совершенно бесчеловечно». Наниматели регулярно отказываются платить строителям зарплату. Представители Постоянного комитета
ОАЭ по труду и иммиграции сообщили НПО, что только за последний год почти 20 тысяч рабочих направили правительству жалобы на невыплату зарплаты и дурные условия жизни в городках строителей.
Большинство строителей нанимается работать в ОАЭ, получая кредиты у рекрутинговых агентств в своих странах. Основная часть зарплаты обычного рабочего (около 70 ф. ст. в месяц) уходит на ежемесячные выплаты по такому кредиту, и, не получая зарплату, он все глубже влезает в долги. Рабочие также лишены медицинского обеспечения и других основных прав. Компании–заказчики отнимают у них паспорта и часто удерживают зарплату за один или два месяца, чтобы заставить работать. Результат — кабальная, по существу, зависимость. Регулярно происходят несчастные случаи. Результаты независимых расследований, публикуемые в местных СМИ, свидетельствуют о том, что в среднем ежедневно происходит 2–3 смертельных случая. Рабочие трудятся посменно и спят посменно, иногда 20 человек в одной комнате. Тем не менее, по данным ООН, в Эмиратах иногда находилось одновременно до 300 тысяч нелегальных рабочих. Когда дела шли хорошо, некоторые рабочие принимали участие в акциях протестах и забастовках, пытаясь улучшить условия работы. Горькая правда, однако, в том, что большинство работающих делали все, что было в их силах, чтобы продлить пребывание в Эмиратах, понимая, что здесь их заработная плата до десяти раз выше той, что они могли бы получать дома, даже после всех удержаний и унижений. Другая, еще более неприятная правда состоит в том, что все, кто делал в Дубае деньги — компании по торговле недвижимостью, хозяева отелей и турфирм, финансовые вундеркинды, — знали, что зарабатывают за счет рабочих из Южной Азии.
Когда речь заходит о неумеренном потреблении, шейх Мо оказывается впереди всех. В списке его покупок значатся: «Куин Элизабет 2» в комплекте с доками Тилбери и Саутгемптона; «Барнис», дорогой универмаг в Нью–Йорке; доля в «Стэндарт чартеред бэнк»; половина Лас–Вегас–Стрип
[27]; ведущий австралийский конный завод (чтобы шейх мог пополнять свои конные заводы в ОАЭ, Великобритании и Ирландии). Шейх Халифа, не желая плестись в хвосте, инвестировал в «Уорнер бразерс» и в не слишком многообещающий футбольный клуб английской премьер–лиги «Манчестер–сити» (с инструкциями во что бы то ни стало превратить его в ведущий клуб мира). Большая часть покупок шейхов делается их помощниками, управляющими чем‑то вроде частных инвестиционных компаний. Именно они выкладывают наличные.
Суверенные фонды заработали в ОАЭ настоящие деньги. Богатство стало действительно суверенным. Крупнейшим из примерно 30 фондов является Инвестиционный фонд Абу–Даби (Abu Dhabi Investment Authority). В период глобального роста, когда цены на нефть взлетели, фонды искали объекты инвестиций. Ожидалась стабильная доходность. Инвестиционный фонд Кувейта заплатил 3 миллиарда долларов за пакет акций «Ситигруп» и инвестировал 2 миллиарда в «Мэррил–Линч». Инвестиционный фонд Абу–Даби уже купил 4,9% акций «Ситигруп» за 7,5 миллиарда. Фонды Катара и Дубая приобрели треть акций Лондонской фондовой биржи.
Сначала озабоченность звучала только по одному поводу. Западные политики сетовали на то, что фонды принадлежат авторитарным режимам и работают так же непрозрачно, как любой хедж–фонд или частная инвестиционная компания, получающие контроль над стратегическими активами. Один из ведущих немецких политиков, вице–канцлер Франц Мюнтеферинг, сравнил эти фонды с саранчой. После того, как яснее обозначились протекционистские тенденции, этот термин получил широкое хождение.
Тревожный звонок для ОАЭ прозвучал в 2006 году. Британская компания «Пи энд Оу», в глобальном портфеле которой было шесть американских портов, включая нью- йоркский, согласилась на поглощение компанией «Дубай портс уорлд». Эта сделка была представлена на рассмотрение Конгресса администрацией Буша, которая дала добро. Белый дом очень хотел и дальше радовать Халифу и Мо, а также выразить им признательность за тактичность при сотрудничестве в предыдущие годы. Однако когда о сделке стало известно общественности, оппозиционное большинство провело в комитете по ассигнованиям Палаты представителей голосование с удивительным результатом: 62 за запрет поглощения против 2. Это унижение, сопровождавшееся взаимными обвинениями в нечистоплотности, больно задело ОАЭ. Буш пришел в ярость. Политики и бизнесмены в обеих странах были более сдержанны и клялись, что подобное не повторится. Залогом этого должна была послужить пиар–кампания, превозносившая не только финансовые достоинства Эмиратов, но и созданную там атмосферу, благоприятствующую бизнесу и отдыху. Значение проявлений «фундаментализма» преуменьшалось. Религия также играла свою роль в Пакте.
