В соборе есть также и документ, датируемый 262 годом, который утверждает, что чашей пользовались апостол Петр, первый епископ Рима, и его преемники — понтифики при совершении мессы. В 1959 году папа Иоанн XXIII признал аутентичность священного сосуда, известного в Испании как «Санта калис», и обещал индульгенцию всем паломникам, пожелавшим увидеть диковинную редкость. Папы Иоанн Павел II и Бенедикт XVI считали ее священной чашей, которую держал в руках Иисус Христос.
В Уэльсе долгое время народ верил в Грааль, которым считали кубок, изготовленный из дерева маслины. Полагали, что именно его, чашу Тайной вечери, привез в Англию Иосиф Аримафейский. Сначала чаша находилась в аббатстве Гластонбери, но во время гонений на католиков семеро монахов, рискуя жизнью, вывезли реликвию из разрушенного аббатства в Уэльс. Там, в имении Нантеос, недалеко от города Аберистуита, она хранилась долгое время, собирая огромное количество паломников (поэтому иногда она упоминается как «чаша Нантеоса»). Правда, ученые, обследовав кубок, подтвердили лишь его древность. Вырезан он, однако, не из оливкового дерева, а из горного вяза и не во времена Христа в Палестине, а примерно в XIV веке в Европе.
XX век подарил читателям множество в той или иной степени удачных пересказов красивой легенды о Священном Граале и его хранителях, романов, построенных на основе темы Грааля, на мистических воспоминаниях об Иисусе.
Многим вспоминается «Код да Винчи» Дэна Брауна. Однако его идея принадлежит перу профессиональных историков и журналистов Майкла Бейджента, Ричарда Ли и Генри Линкольна, написавших интересную и изобилующую малоизвестными историческими подробностями книгу «Святая кровь и Святой Грааль», в которой они упорно продвигают мысль о том, что Святой Грааль — это не сосуд и не камень, а сама Мария Магдалина. По-видимому, первым толчком к написанию этой книги стала для авторов трактовка сэра Мэлори: Sang Real (истинная кровь) и Sang Royal (царская кровь).
Авторы весьма своеобразно интерпретируют сакральные тексты и приводят читателя к выводу о том, что Христос был женат. И он вовсе не был «сыном плотника», а происходил из царского рода Давидова. Однако на власть в Иудее притязал и другой знатный дом, к которому принадлежала Мария Магдалина. Брачный союз потомков двух царственных семейств давал Иисусу безусловное право называться «царем иудейским». Авторы убеждают, что Спаситель не умер на кресте, его заменили другим человеком. После этой инсценировки Магдалина, се сестра Марфа и воскрешенный своим зятем Иисусом Лазарь оказываются в Марселе. Здесь на свет появляется потомок Христа, от которого пошла первая королевская династия Австразии
[9] — Меровинги. Эти «длинноволосые короли», утверждают авторы, безусловно, имели иудейское происхождение.
Далее иудейскую династию Меровингов сверг майордом Пипин д’Эристаль, отец Карла Великого, от которого произошли Каролинги. Они брали в жены меровингских принцесс, и постепенно престолами всех крупных стран Европы овладели потомки колена Вениаминова. Авторы якобы установили, что готы, населявшие территорию современной Франции, — это на самом деле потомки одного из колен Израилевых. Оказывается, Готфрид Бульонский — «царь иудейский»; отправляясь в Первый крестовый поход, он желал вернуть Иерусалим как фамильное достояние.
Можно продолжить, но, вероятно, лучше читателю ознакомиться с этим нестандартным произведением самостоятельно.
Одним словом, тема Священного Грааля, подкрепленная элементами более-менее фактическими, насыщенная христианской и языческой символикой, вобрала в себя целый ряд переплетающихся между собой мифов, сказаний и легенд. Она дала толчок воображению многих одаренных писателей и стала источником новых оригинальных предположений, которые не перестают выдвигаться и в наши дни.
И сейчас в сознании христианского мира Священный Грааль — это волшебная чаша Тайной вечери, в которой никогда не иссякает чудодейственный напиток, ибо он содержит капли крови Иисуса Христа, пролитой им на кресте. Достойный, вкусив из чаши, становился обладателем вечного блаженства и сокровенных знаний, недоступных простым смертным.
Жаль, но и по сей день не установлена окончательно ни сущность понятия «Грааль», ни даже внешняя форма Святого Грааля. Остается только признать, что Святой Грааль — символ перерождения человека и обретения им новых качеств.
Но почему же катары и альбигойцы так защищали это сокровище? И был ли Грааль именно тем сокровищем, из-за которого пал Монсегюр?
Трагедия Монсегюра
Тридцать пять долгих лет шла война с приверженцами ереси, цветущая земля превратилась в руины. Не желавшие покориться Франции и Риму южане гибли целыми семьями — кто на виселице, кто на костре. Были уничтожены представители знатнейших домов Окситании. Гордые, духовно чистые, они предпочитали умереть, чем жить под французской короной.
После изгнания еретиков приостановилась торговля — ведь многие состоятельные негоцианты принадлежали к катарской церкви. Дворянство под тяжелой рукой французской администрации затаилось, лелея надежду о мести. Катары ушли в подполье, «совершенные» только по ночам выбирались из своих убежищ, чтобы совершить моления. Они существовали лишь на подаяния доброхотов и питались в основном дикими плодами и ягодами.
Одни только трубадуры открыто исполняли песни, полные ненависти к французскому королю, римской церкви и духовенству. Инквизиция, конечно, не могла пройти мимо этих возмутителей спокойствия. Вскоре папой был издан закон, запрещающий даже напевать песни трубадуров. Чтобы спасти жизнь, многие из них перебирались в Ломбардию, где инквизиция еще не успела получить ни такого распространения, ни таких чудовищных полномочий, как в Провансе и графстве Тулузском. Флоренция же попросту закрыла перед инквизиторами ворота.
Ужас перед зверствами инквизиции делал порядочных людей предателями. Чтобы спасти жизнь и тело от мучений, все свидетельствовали против всех. Жены оговаривали мужей, дочери — матерей, братья и сестры забывали о родственных узах, добрые соседи оказывались коварными доносчиками. Сожжение еретиков считалось делом настолько угодным Богу, что каждый, кто приносил дрова для костра, получал отпущение грехов. Католические священники внушали пастве, что для борьбы с еретиками все средства хороши: обман, провокация, предательство.
Постоянный страх наказания за истинные или мнимые провинности, опасность стать жертвой инквизиции изменили облик некоторых ранее глубоко верующих альбигойцев. Теперь даже многие катарские архиереи не избегали связей с женщинами, стремясь, чтобы эти отношения не освящались узами брака. Грехом продолжало считаться умножение числа себе подобных. Бесплодие стало рассматриваться как благословение небес, рождение детей — как кара Господня.
Но большинство по-прежнему соблюдало строгое воздержание, не ело убоину, масло, яйца, сыр. Они не позволяли себе давать клятвы, лгать, продолжали разносить свои идеи и не допускали праздности. Убежищем для «совершенных» служили многочисленные пещеры. Они получили названия городов и сел: Ломбрив, Вифлеемская, Орнолак.
