– У нас не курят, – сказал он, выбрасывая окурок в форточку.
– Я тебя здесь не пропишу.
– Не надо меня прописывать. Я птица вольная. Сегодня здесь, завтра там. Но душой всегда рядом с тобой.
– Выпить хочешь?
– Нет.
Марина удивленно глянула на него.
– Цирроз печени боюсь заработать, – совершенно серьезно сказал он.
– Значит, шутишь. – Она вынула из холодильника бутылку, передала ему и встала к плите.
– Значит, ограбили тебя, говоришь, да? – скрутив крышку с бутылки и наполнив рюмки, спросил он.
– Девять килограммов золота увели.
– Неслабо!
– Наследство от Игоря.
– Там много чего было.
– Я все продала. Оставила только золото и деньги.
– Много денег? – Пантелей не должен был задавать этот вопрос, но удержаться не смог.
Игорь Львович жил кучеряво. Потому как работал с размахом, не боялся рисковать. Целая сеть подпольных стоматологических кабинетов с импортным оборудованием – дело нешуточное. Золотом он занимался с присущим ему энтузиазмом. Не боялся, что его посадят или ограбят. А зря. Его не только ограбили, но и положили. Так ему и надо! Нечего было на молодой и красивой жениться.
Марина унаследовала все состояние старика. А там и квартиры, и картины, и личные сбережения.
– Деньги в банке.
– В стеклянной?
– В стеклянном. Но в долларах.
– Думаешь, на доллары не кинут?
– Доллары не обесцениваются. Они, напротив, постоянно растут в цене.
– Вернутся коммунисты, запретят доллар.
– Не вернутся.
Пантелей внимательно посмотрел на Марину. Не смог он испугать ее коммунистами.
«Значит, говоришь, что деньги у тебя в банке? Может, еще тайник какой-то есть?» – подумал Пантелей.
Она разогрела отбивные, подала салат и с удовольствием подняла рюмку с коньяком.
– За нашу любовь! – сказал Пантелей и подмигнул ей.
– Не чокаясь, – заявила она и залпом выпила.
– Что-то я не понял! – Он резко глянул на нее и этим вогнал ее в ступор.
– За любовь потом, – пролепетала Марина. – Я сегодня столько пережила. И золото ушло. Как будто умер кто-то.
– Считай, что дешево отделалась, – сказал Пантелей и усмехнулся.
– Не надо со мной так. Я не какая-то там дешевка.
– А кто ты?
– Что?! – Она встрепенулась.
– Все продала и сбежала. Как крыса с тонущего корабля.
Марина резко поднялась и рванула прочь с кухни. Но Пантелей схватил ее за руку, потянул на себя, усадил на колени и запустил руку под халат.
– Шуток не понимаешь?
– Твои шутки дурно пахнут!
– Поэтому ты от меня и сбежала?
– Я с тобой как на пороховой бочке.
– Я всю жизнь так живу. И ничего.
– Ты по-другому не можешь.
– Мне нравится риск. Я без этого жить не могу.
– Вот и жил бы с ним, а меня оставил бы в покое.
– А кто найдет твое золото? – спросил он.
– А кто его найдет? – оживилась Марина.
– Думаешь, не смогу?
– Не знаю.
– Не буду говорить «гоп», пока не перепрыгну. Но я сделаю все, что можно. Так что, за любовь? – Пантелей потянулся к бутылке, наполнил рюмки.
На этот раз Марина чокнулась с ним.
Когда горит дом, его нужно тушить. Если на воре горит шапка, нужно прятаться. Леня Вахмистров так и сделал. Круча нашел его у матери. Для этого пришлось ехать в Балашиху на ночь глядя, но Степану не привыкать к таким визитам.
Мать Вахмистрова жила в хрущевке, на первом этаже. Окна закрывали решетки. Степан не поленился заглянуть на кухню. Подпрыгнул, зацепился за решетку, подтянулся.
Леня сидел за столом, обхватив голову, и о чем-то сокрушенно думал. В пальцах дымилась сигарета. Он давно не стряхивал с нее пепел.
Дверь Степану открыла маленькая полная женщина, чем-то напоминающая колобка. Глаза у нее сказочные, ждущие чуда.
– Старший лейтенант Круча, детская комната милиции, – тихо сказал он, раскрывая удостоверение.
– Детская комната милиции? – Женщина недоуменно повела бровью.
– Жалоба поступила на Леню Вахмистрова. – Степан вынул из кармана блокнот, открыл его на середине, сделал вид, что заглянул в записи. – Да, так его и зовут. Леня Вахмистров, шестой «Б» класс.
– Какой шестой «Б» класс? Когда жалоба поступила?
– Сегодня. А он в каком классе?
– Он уже давно работает! Тридцать два года парню! – Женщина не удержалась, хлопнула в ладоши.
– Быть такого не может! А можно на него глянуть?
– Леня!
Степан не стал ждать, когда Вахмистров выйдет к нему. Он шагнул на женщину, она попятилась, пропуская его. Опер увидел мужчину с простецким лицом.
– Леня, тут из детской комнаты милиции… – начала было женщина, но глянула на сына и замолчала.
Леня и так был мрачнее тучи, а сейчас он еще и разозлился. Даже нижняя челюсть мелко задрожала.
– Детская комната – детский срок, – с улыбкой сказал Степан. – Два-три года, не больше.
– Какой срок? – Вахмистров попятился назад.
– Возможно, даже условно. Но это если будет явка с повинной.
– За что? За то, что крышу на гараже сломал? – возмущенно протянула женщина. – Это ж когда было!
– Мама! – Вахмистров глянул на нее, умоляя не смешить людей.
– Ну так что? Будет явка с повинной? – спросил Степан и пристально посмотрел на него.
– А что я такого сделал? – Леня повел головой так, будто собирался глянуть по сторонам.
– Любы здесь нет, – заявил Степан.
– Любы?! – Женщина всплеснула руками. – Я ж тебе говорила!..
– Мама!
– Леня, не кричи на маму. Я все правильно говорила. Любовь с уголовницей до добра не доводит.
– С какой еще уголовницей?
– Ее так и зовут, Любовь. Любка-уголовница, – подсказал ему Степан.
– Она завязала.
– Пробовала. Не получилось. Потому и пришла к нам с покаянием.
– С каким еще покаянием? – Леня стал белым как мел.
– На тебя все валит. И знаешь, гладко так стелет. Это же ты про сейф узнал.
