Степан должен был запросить подмогу. Малыгин сегодня дежурит. Надо было бы позвонить ему. Он организует группу захвата. Но на это уйдет время, а солнце уже просыпается, красит небо в розовые тона. В этот час у людей самый крепкий сон. Степан совершит должностное преступление, если упустит этот прекрасный момент.
Барон Мюнхгаузен вытянул себя из болота за волосы. Степан так поступить не рискнул. Он не стал тянуть себя за волосы, просто зацепился за край забора и перенес через него тело. Забор скрипнул под его тяжестью, пошатнулся, тоскливо хрустнула доска. Опер спрыгнул на землю, и кругом стало тихо. Только ветер в малиннике чуть шелестел.
Вахмистров не мог точно сказать, есть ли во дворе собака. Вроде бы пса тут не было. Но Степан был готов к встрече с ним. Пистолет наготове. Если что, придется стрелять.
А вдруг Вахмистров обманул его? Если в доме нет ни Карасевой, ни ее подельника? Там сейчас находятся люди, совершенно посторонние по отношению к делу, но не к этому дому.
Ведь Степан забрался на частную территорию без всякого на то разрешения. Если он вдруг пристрелит собаку, то поднимется жуткий скандал. Милицейское начальство церемонится с бандитами, но никак не со своими подчиненными. Столько всяких «нельзя» вдруг появилось. «Можно» – это только для братвы.
Дом небольшой, кирпичный. Свет в окнах не горел. Только под козырьком над крыльцом робко светила лампочка. Дверь наверняка заперта, стучать в нее глупо. Лезть через окно? Открыта только форточка, но это не для него.
Окно можно выбить, дверь взломать и потом узнать, что в доме живут обычные люди. Может, лучше подождать, пока жильцы сами выйдут из дома? Например, в туалет. А они это сделают? Скорее всего, будут спокойно спать до утра.
Пока Степан искал способ добраться до преступников, открылась дверь. На крыльцо вышла молодая женщина в спортивном костюме. На плече сумка. Но если эта особа и занималась каким-то спортом, то только уголовно наказуемым. Криминальное многоборье – забраться на балкон, отмычкой открыть решетку, связать хозяйку, вырвать из стены сейф и скрыться с места преступления. Это был только первый этап, с которым Люба Карасева успешно справилась.
Теперь начинался второй этап. Она успешно взяла старт, вышла из дома одна и не оглядывалась. Как будто уверена была в том, что Миша не станет ее преследовать. Видно, крепко его усыпила. Ну да, талант клофелинщицы не пропьешь.
Степан не торопился. Он пропустил Карасеву вперед и только тогда пошел за ней. Она должна была заметить его, обернуться. Вот тут-то для нее все и началось бы. Вернее сказать, закончилось. Опер полностью держал ее под своим контролем. У нее просто не будет возможности достать нож или даже пистолет. За спиной тихо. Дверь не открывается, никто не подкрадывается.
Карасева вплотную приблизилась к калитке, только тогда почувствовала дыхание за спиной, лязгнула задвижкой и замерла.
– Миша, ты не так все понял, – не оборачиваясь, сказала она.
Степан молчал.
– В сумке только мои вещи. Золото в серванте, в нижнем ящике. Забирай, мне не жалко.
Она осторожно открыла калитку и резко взяла старт, но Степан схватил ее за руку.
– Миша! – истерично вскинула она.
В захвате оказалась и вторая рука. Степан придавил ногу под коленкой, заставил Карасеву лечь и надел на нее наручники.
– Круча?! – взвыла Люба.
– Тише ты! Мишу разбудишь!
Он затащил Любу обратно во двор, заткнул ей рот платком, достал из кармана ленту скотча, связал руки, ноги. Платок он вернул себе, а рот тоже заклеил скотчем. Точно так же был связан Вахмистров, который находился сейчас в машине. Слишком уж большие обязательства взял на себя Степан, а наручников только пара. Они нужны для задержания, а не для хранения.
В сумку он тоже заглянул и обнаружил там картонную коробку, в которой сложены были маленькие слитки золота.
Опер расклеил Карасевой рот и спросил:
– Кто в доме?
– Двое с автоматами, а третий с пулеметом! – громко выдала она.
Ему пришлось снова заклеивать ее губы.
К дому Степан приближался с настороженностью охотничьей собаки, но без особой опаски. Кто бы ни находился сейчас в доме, эти люди явно имели виды на краденое золото. Поэтому Карасева должна была нейтрализовать их всех. Она наверняка это сделала.
Степан поднялся на крыльцо, протянул руку, но дверь открылась еще до того, как он к ней прикоснулся. Она распахнулась от удара ноги. Из темноты веранды высунулись ружейные стволы. Кто-то вдруг схватил Степана за волосы и сдернул его с крыльца.
Выстрел громыхнул практически над ухом опера, но пламя, вырвавшееся из ствола, не задело его лицо. Степан ощутил на щеке лишь тепло. Вдобавок ее что-то кольнуло. Скорее всего, это был кусочек пыжа.
Степан бросился за угол.
– Убью, падла! – услышал он.
Мужик с ружьем рванул за ним, но Степан и не собирался от него убегать. Он остановился за углом, развернулся и приготовился стрелять. Сначала из-за угла показалось ружье, а потом уже – человек.
Степан ударил по стволам, ружье выстрелило, но заряд ушел куда-то в ночное небо. Мужика он сбил с ног со второго удара, навалился на него и едва не напоролся на подставленный нож.
Нож он выбил, преступника вырубил и усмехнулся. Вдруг это барон Мюнхгаузен схватил его за волосы и сдернул с крыльца?
Глава 6
Дверь закрыта, за ней тишина. Если Марина в квартире, то сидит она там как мышка. Забилась в норку и не шуршит. Пантелей, скорее всего, с ней. Не ушел же он, когда Сафрон валялся на лестнице, не испугался.
– Марина, я с тобой долго базарить не буду. Не хочешь открывать, не надо. Только потом пеняй на себя.
Сафрон понимал, что ломать дверь бесполезно. Только шум поднимешь. А менты уже были здесь, искали, кто стрелял. Вроде бы не нашли. Но если появятся снова, то у них возникнут вопросы. Сафрон терпилой быть не хотел. Да и свидетелем тоже.
Марина не отвечала. Не исключено, что ее и дома уже не было. Она свалила со своим козлом от греха подальше, а Сафрон тут распинается как баран перед новыми воротами. Пацаны стоят за спиной, прикалываются.
– Если откроешь, я тебя не трону. Зуб даю! – сказал он.
А в ответ тишина. Что ж, на этом все. Рано или поздно Марина появится. А если нет, то он приберет к рукам ее долю в своем будущем казино. В натуре, чем не наказание?
Сафрон уже был на печально знакомой площадке между первым и вторым этажом, когда щелкнул замок. Он повернул назад, увидел приоткрытую дверь. За ней в прихожей стояла Марина и смотрела на него с надеждой на пощаду.
– Не бойся, не трону, – заявил он, собрался было переступить порог, но вспомнил про Пантелея, сдал назад и подал знак Чарлику и Вялому.
