Ирка метнулась к стене. Кусок вражеской плоти, вот он, но ни куклы не слепить – из чего? да и некогда! – ни заговор вычитать – слишком длинный, зараза! А враг уже осторожно, шаг за шагом идет к ней, протягивая к банке гибкие длинные пальцы…
Да черт с ним, с тем заговором! И так получится! Вышло же у нее и без Слова сплетницам языки высушить!
Ирка смачно, от всей души плюнула прямо на чешуйчатый ошметок. Со всего маху шарахнула банкой об пол. Прыгнула сверху, каблуками топча осколки стекла и обрывок шкуры.
– Чтоб тебя перекосило! Чтоб ты ласты склеил, гад! – прямо в пылающую алыми очами физиономию выкрикнула она.
Хозяина перстня выгнуло дугой, заламывая набок. Руки потянуло одну к другой, словно их связала невидимая веревка. Слепило ладонь к ладони. Колени плотно сомкнулись, будто по стойке «смирно»…
– Катись отсюда! – вопила Ирка, приплясывая на куске шкуры.
Хозяин перстня свернулся колесом… и выкатился за дверь. За ним, как песик на поводке, струилась выплюнутая Иркой змея. Крик в большом зале взвился до оглушительного крещендо и опал. Расплескался на отдельные всхлипы, рокот голосов, выкрики «милицию!», «полицию!» и трубный глас заведующей:
– Тихо! Никакой полиции! Мы приличное лечебное учреждение!
Ирка выглянула в фанерную дверку. Ни змей, ни их хозяина в зале не было. Лишь возбужденные, встрепанные докторши и перевернутые столики с лекарствами. Посередине всего этого погрома стояла старшеклассница Люда, нервно бормоча сквозь засунутый в рот палец:
– Змеи ползают… Страз от Swarowski высверлили… – Она оторвалась от ощупывания пострадавшего зуба и со страстной убежденностью выкрикнула: – В государственную больницу больше не пойду! Хоть из школы выгоняйте!
Ирка тихо отступила назад. В битых пузырьках тяжело заворочались. Держась за лоб, хирург Вадим Петрович уселся среди осколков.
– Где… этот… псих?.. – спросил он хрипло.
– Удрал, – сообщила Ирка и, подумав немного, добавила: – Вы его прогнали.
– Не помню, – честно сказал хирург, ощупывая гудящую голову. – Главное – змеи! Дрессировщик, что ли, из цирка? Или из лаборатории какой… Ты-то как, цела?
Ирка кивнула. Фанерная дверь в очередной раз распахнулась, заставляя девочку нервно вздрогнуть. Внутрь просунулась пышущая раздражением физиономия Бабы Кати:
– Ну конечно! Раз безобразия – значит, и Хортица где-то неподалеку, – фыркнула она на Ирку. – Где остальные? Куда разбежались? – И, не дожидаясь ответа, скрылась.
– Девочка, между прочим, пережила стресс! – возмутился хирург. – На нее напали! – крикнул он вслед Бабе Кате. – Ничего себе, учительница у тебя! – Он посмотрел на Ирку, и желание сделать что-нибудь хорошее для бедной, пострадавшей девочки ясно читалось в его глазах. Лицо хирурга озарилось радостью. Он придумал! – Давай, садись быстренько, я тебе хоть зуб в порядок приведу! У меня своя заначка материалов есть…
Ирка попятилась:
– Может, не надо? – жалобно попросила она. – Вы ж сами говорите, стресс!
– Давай, давай! – Вадим Петрович почти силой усадил Ирку в кресло. – У меня американский переносной набор, чудо миниатюризации, я с ним к пациентам на дом выезжаю. – Он наскоро распаковал небольшой чемоданчик, открывая Иркиному испуганному взору бормашину. Маленькую, но с вполне серьезными сверлами. Ирка поняла, что просто так она из этой проклятой больницы не вырвется.
Сверло зажужжало – не пронзительно, как машины в большом зале, а тонко, будто шмель. Вадим Петрович склонился над Иркой. Девчонка в очередной раз зажмурилась.
Жужжание стихло. Медленно, будто сомнамбула, Вадим Петрович отстегнул сверло и принялся сворачивать чемоданчик.
– Извини, – стараясь не глядеть на Ирку, сказал он. – Наверное, это у меня стресс. Наверное, по голове стукнули сильнее, чем я думал, вот и чудится всякая ерунда. Ты потом в мой частный кабинет приходи, сделаю, как обещал, бесплатно. – Ирке на колени упал лаковый прямоугольничек визитки. – А сейчас иди, иди!
Наскоро пихнув в рюкзак подобранные учебники, Ирка поспешила к двери.
– Девочка, девочка! – догнал ее придушенный шепот.
Ирка обернулась, встретившись с расширенными от страха голубыми глазами хирурга.
– Девочка, а почему у тебя такие большие зубы?
Глава 10. Между соколами и волками
– Никого? – Запрокинув голову, Ирка смотрела на Таньку, восседающую на гребне кирпичного забора вокруг родительского особняка.
– Пусто. – Оглядев из конца в конец утреннюю сонную улицу, Танька кивнула. – Залезай.
Перебирая руками перекладины приставной лестницы, Ирка быстро вскарабкалась наверх. Толчком ноги опрокинула лестницу в траву сада.
– Надо было метлы взять, – прижимая к себе сумку, Танька почти с ненавистью покосилась вниз, на квадратики цветной плитки у забора. Обычно эта плитка ей нравилась… – Слетели бы.
– А потом в автобусе с ними пихаться? На месте купим, – твердо объявила Ирка и, подобравшись, мягко спрыгнула. Подошвы кроссовок стукнули в плитку. Вскинула руки, принимая сброшенную подругой сумку. – Прыгай!
Танька завозилась, ерзая задом по забору, завздыхала. Ограду вокруг семейного гнезда отец изваял внушительную. Девчонка опять поглядела вниз и загрустила окончательно.
Из-за угла улицы вынырнул Богдан.
– Вот интересно, если мы повернемся и уйдем, она там и останется? – Мальчишка остановился, с интересом разглядывая мающуюся ведьмочку.
Понимая, что с вредного пацана станется именно так и поступить, да еще и Ирку с собой сманить, Танька намертво, до желваков на скулах, стиснула зубы и сиганула вниз.
– Ой! – тихо, чтоб не услышали в доме, взвыла она, основательно приложившись о цветную плитку. – А вы еще спрашиваете, почему я прыгать боюсь!
– Ты боишься не потому, что стукаешься, а стукаешься, потому что боишься, – нравоучительно пояснил Богдан.
– Философ доморощенный, – с бесконечным презрением протянула Танька. – Иди лучше вперед, посмотри, не слоняются ли поблизости какие-нибудь почтальоны, сантехники, электрики…
– Их ты тоже боишься? – иронически вскинул брови мальчишка.
Танька вопросительно подняла глаза к небесам:
– Ну почему он такой тупой?
– Он не тупой, он просто не знает, – бросила Ирка, сворачивая к проспекту. – Мы ж не виделись, а по телефону ты сама запретила рассказывать.
– Все равно тупой, – упрямо объявила Танька, но все же снизошла до объяснений. – За ту неделю, что Ирка у меня дома отсиживалась, к нам заявились семь незнакомых почтальонов, четыре проверки из службы газа, шесть – из электрической, пять чиновников городской администрации, две тетки из социального фонда и даже, представь себе, один негр-проповедник. – Танька задумалась. – Впрочем, негр мог и случайно затесаться.
