Ирка неловко заерзала на скамейке. Постоянное чувство вины за едва не совершенное убийство накинулось на нее с удвоенной силой. Действительно, жил себе человек нормально, пока она его след не вынула и заговор не наложила. Думала, всего лишь тренируется, а оказалось, чуть в могилу мужика не загнала.
– Но я же вас потом спасла! – попробовала оправдаться Ирка.
– Если бы сперва не заколдовала, и спасать бы не пришлось! – заявил Иващенко. Ирке его возражение показалось вполне резонным.
– Я не специально, меня обманули! – уже чуть не плача, отбивалась девочка.
– Значит, все-таки ты! – удовлетворенно кивнул Иващенко. Напряжение ушло с его лица, на губах проступила улыбка. Он вольготно откинулся на деревянную спинку скамейки и принялся внимательно изучать Ирку. Так охотник рассматривает беспомощную добычу, прикидывая: сразу на шапку ободрать или пока в клетке подержать, пусть отъестся немножко.
А девчонка вдруг почувствовала, как под этим изучающим взглядом в ней поднимается глухое бешенство. Тихий-тихий, пока еще никому, кроме нее самой, не слышный рык вскипал в горле. А схваченная галстуком шея Иващенко начала неумолимо притягивать ее взгляд. Она вдруг ясно, словно наяву, представила себе, как одним прыжком перелетает через стол и ее клыки смыкаются на глотке самоуверенного наглеца, думающего, что это он тут охотник! И как он забьется, задыхаясь в ее хватке! О, она не попортит шкуры!..
Перед ее глазами вдруг разом исчезли все краски, оставляя лишь пронзительную четкость черного и белого. Испуганная, она крепко зажмурилась.
Ярость схлынула, будто вымытая из души. Ирка опасливо приоткрыла один глаз. Все как обычно. Мир снова наполнился цветами, а единственным черно-белым пятном был Иващенко в его белой рубашке и при черном галстуке, все так же восседающий напротив.
Ирка потрясла головой. Надо же, чушь какая в башку лезет! Клыки, хватка, шкура…
– Какая-то я агрессивная сегодня. Солнцем, что ли, напекло? – чуть слышно пробормотала Ирка.
– Ты там не бурчи, ты меня слушай, – с уверенностью хозяина положения бросил Иващенко. – Ты ведь убийца! – Он поднял ладонь, останавливая вскинувшуюся было Ирку. – Да, да, такая маленькая, милая девочка – и при этом самая настоящая убийца! А я – твоя жертва! – В этот момент он походил на кого угодно, но уж никак не на жертву. – Ты передо мной очень сильно виновата, верно? Придется эту вину искупить. По-моему, так будет правильно.
– Ну и что вам нужно? – мрачно спросила Ирка. Все, что говорил Иващенко, ей жутко не нравилось, но доля справедливости в его словах все-таки была.
– Сама не догадываешься? – Иващенко навалился на стол, заглядывая Ирке в глаза. – Мне нужно всего лишь вернуть деньги, которые украл мой компаньон.
– Да где я его найду! – взвилась Ирка.
– Компаньона – не обязательно, меня интересуют только деньги, – уточнил Иващенко.
– Я не умею искать. Ни компаньонов, ни деньги. Я ж не полицейский! – все еще сопротивлялась Ирка.
– Полицейского я уже нанимал, – напомнил Иващенко, – теперь мне нужна ведьма. А ты артачишься, не хочешь вину заглаживать. Какая ты нехорошая. Прямо-таки бессовестная. Ла-адненько, не договорились по-хорошему, попробуем по-плохому. Как, понравится тебе, если все узнают, кто ты такая на самом деле? Приятели твои, одноклассники? Соседи? Думаешь, им приятно будет жить рядом с ведьмой? Да они все свои неприятности на тебя свалят! Еще и сожгут, как в старину. – Иващенко зловеще ухмыльнулся.
Испуганная Ирка скорчилась на скамейке. Воспаленному воображению вдруг представилась темная ночь и толпа с факелами, а впереди почему-то та самая тетеха, что выгнала ее сегодня с базара. И ведет тетка народ как раз к Иркиному дому, где за плотно закрытыми ставнями затаились она и бабка.
Кусты смородины раздвинулись, и из них выбралась бабка.
– А чого вы мени тут дытыну пугаете? – привычно уперев руки в бока, вопросила старая. – То ваша дытына? К своим дитям идите та их и пугайте, а мою не трожьте!
– У меня нет своих детей, почтеннейшая, – начал было Иващенко, но бабка тут же вцепилась в его слова, как охотничий пес в дичь.
– Оно и видно, шо нема! Понаехал на двор, думает, на «Мерседесе», так все можно! А ну, геть отсюдова! – И бабка замахнулась на Иващенко кухонной тряпкой.
Бизнесмен вскочил, перехватил летящую ему в лицо тряпку… Бабка тут же издала вопль, не хуже пароходной сирены:
– Обижають! Старую жинку обижають! Милиция! Допоможите!
– А ну, тихо! Кто вас трогает! – Иващенко выпустил хвост засаленной тряпки, но было уже поздно.
– Отошел быстро от бабки! Ирка, ты цела? – спросил звонкий мальчишеский голос.
Иващенко обернулся. На него надвигался мальчишка лет одиннадцати. Обыкновенный мальчишка в майке, джинсах и стоптанных кроссовках. Только вот на поясе у него висел тяжелый стальной клинок, а в руках был туго натянутый лук, и стрела целилась бизнесмену точно между глаз. У мужика аж переносица зачесалась: что лук и меч далеко не игрушечные и как мальчишка ими владеет, Иващенко помнил с их первой встречи. Бизнесмен испуганно попятился.
Кусты снова раздвинулись, и из них выбралась еще и девчонка: светловолосая и пухленькая.
– Как у вас здесь людно, – с кривой усмешкой пробормотал Иващенко.
– Я, наверное, заднюю калитку не заперла, – словно бы извиняясь, ответила Ирка.
– Заперла. Просто я ее заговором открыла, – сообщила Танька и слизнула капельку крови с пальца.
Несмотря на всю напряженность ситуации, Ирка невольно уставилась на этот палец. Не могла не уставиться. Потому что Танькин ноготь был расписан в три цвета: приглушенно, неброско и в то же время изящно. Наверняка мама Таньку с собой в салон брала. Ирка поняла, что ее самодельное творчество ни в какое сравнение не идет с работой профессионала. Что за день, расстройство за расстройством!
– Я из нашего окна выглянула, а у тебя прямо над домом темное облако висит. Ясно же, случилось что-то. Я и рванула, – продолжала Танька.
– А я ее увидел и за ней! – рявкнул Богдан.
– Мог и не беспокоиться! – презрительно процедила Танька.
Иващенко тем временем пялился на нее во все глаза, так что даже забыл про нацеленную в него стрелу.
– Тоже ведьма? – ухмыльнулся он.
– Допустим, – совершенно невозмутимо парировала Танька и напоследок лизнула палец еще раз. – А что, про меня вы тоже всем расскажете? Друзьям, соседям?
– Могу и рассказать, – буркнул Иващенко. Что-то в Танькиных словах ему не нравилось. Наверное, тон. Чересчур легкомысленный, да еще и с явственной ехидцей.
– Да можете, конечно, – покорно согласилась Танька и тут же окинула Иващенко насмешливым взглядом. – Только погодите минутку, я сейчас вернусь. – И нырнула в дом.
Буквально через минуту она появилась, волоча ворох старых газет, вытащенных из шкафа в коридоре, куда их складывала Иркина бабка. Танька бросила газеты на столик, небрежно переворошила, выбрала лист.
