Начну со случая, за которым я наблюдал в течение многих лет без всяких перемен в ситуации.
У женщины, обладавшей мужскими чертами характера, родился мальчик и оказался карикатурой на своего отца. Отец у него был очень зависим от жены, мало что решал и не принимал на себя ответственность. Тем не менее он способен был хорошо зарабатывать как эксперт в какой-то очень узкой области. Мальчик очень рано проявлял признаки хороших умственных способностей и одновременно — психоза. Его нарушения своевременно не были распознаны, потому что каждая особенность его поведения воспринималась как воспроизведение детских характеристик его отца. Бабушка мальчика говорила: «Но отец мальчика вел себя также». Например, в характерной психотической манере он явился в гостиную бабушки и заявил: «Ты намочила в штаны». Его отец тоже совершал различные нелепые поступки и мальчиком говорил то же самое.
Отец нашел свою нишу в жизни, а сын оказался в тупике. Например, он классифицировал уличное движение в Лондоне на тридцать восемь разновидностей. Но эта классификация была совершенно бесполезной. Разумеется, он не мог складывать, потому что не знал, что такое ОДИН, но если бы ему повезло, он мог бы обойти сложение и сразу погрузиться в высшую математику или стать вундеркиндом-шахматистом. Но он не стал. Теперь ему тридцать лет. Родителям пришлось заниматься его текущими проблемами и будущим. Они экономили деньги, чтобы оплатить уход за сыном. Они не решились заводить других детей. Больше того, возможно, они позже расстались бы, как поступают многие, чтобы вступить в более приемлемый брак. Но психоз в семье удерживал этих двух ответственных людей в своих узах. И спасения от него не было.
В пересказе этого случая я опирался на некоторые свои личные взгляды на брак и повторный брак. Есть люди, которые искренне верят, что жизнь свое возьмет; такие люди, если у них не было полноценного подросткового периода, в случае необходимости пройдут через него в середине жизни (более полное обсуждение этой темы — в разделе 6). Вопрос бот в чем: какое количество нарушений может быть потом компенсировано достижениями? Если на сцене доминирует психоз или аналогичное нарушение, у людей, кроме разве что самых слабых и бесхарактерных, нет иного выхода, как продолжать бороться.
Вот еще один длительный случай.
Ко мне привели на консультацию мальчика семи с половиной лет, единственного ребенка в семье, с признаками повреждения головного мозга. Ко времени консультации его считали умственно отсталым, но одновременно он проявлял многие признаки ума. В восемь лет он научился читать просто потому, что у него была няня, которая заявила, что научит его читать, даже если это причинит ему вред. Способность читать оказалась очень важна и принесла родителям некоторое облегчение. Мальчик (теперь ему двадцать лет) очень рано стал проблемой для родителей. Он был единственным ребенком, да и его появление было, скорее всего, ошибкой. Я предполагаю, что родители вообще не хотели иметь детей или не были к этому готовы. Они были по горло заняты своей работой, лошадьми и прочим; их представление о жизни было таково: недели напряженной работы в офисах, крошечная аккуратная квартира, а по уикэндам охота на лис и охотничьи балы. Эти люди только и жили по уикэндам.
Теперь представьте себе психотического мальчика, который плачет по ночам, пачкает постель и от которого в деревне нет никакой пользы, потому что он страшно боится собак и не может сидеть на лошади. Просто ничего не получалось.
И вот этим очень хорошим людям пришлось устраивать жизнь так, чтобы она подходила для мальчика; но такая жизнь не подходила для них. Они многим пожертвовали, чтобы лечить сына, но лечение не принесло ему пользы. Отец на вершине своей карьеры преждевременно умер от удара, и мальчик оказался на руках у матери. Выручила специальная школа, и мальчик находится в ней, хотя он и не в состоянии повзрослеть и стать человеком, способным отвечать хоть за что-нибудь. Самое плохое в том, что мальчик очень милый и ласковый, ему никто не хочет причинять вреда, но он постоянно нуждается во внимании, которое обычно уделяют нормальному пятилетнему ребенку, но которое нелегко уделять любому человеку вечно.
Теперь я выберу более обнадеживающий случай.
Маленький мальчик, сын очень ответственных родителей, в определенный момент, как будто совпавший с новой беременностью его матери, начал в своем развитии двигаться не вперед, а назад. У него развился бесспорный детский психоз, и до недавнего времени его считали дефективным ребенком.
Была возможность подвергнуть мальчика психотерапии, которая оказалась относительно успешной. Родители делали все возможное, чтобы поддержать лечение, но не могли проводить его дома, ожидая результатов, поэтому договорились с администрацией больницы, что несколько раз в неделю на машине будут отвозить мальчика за двадцать миль и привозить домой (так продолжалось в течение двух лет). Стоило это очень дорого, но затраты оказались оправданными.
В данном конкретном случае семья оказалась способной выдержать болезнь ребенка. Но здесь я бы хотел заметить, что успешное лечение ребенка может оказаться травматичным для одного или обоих родителей. В результате поворота ребенка к здоровью может ожить латентный психоз взрослого, который был до этого скрыт и спал, и начать требовать признания и внимания. В приводимом ниже случае ребенок оказался в интернате.
У директора государственной школы был сын, который едва не сломал его карьеру; это было очень серьезно, потому что отец ми к какому другому делу не был приспособлен. У мальчика, последнего из нескольких детей (остальные дети были нормальными), возникло и устойчиво сохранялось состояние дезориентированности, и это делало для него невозможным учебу в школе у отца и в других школах города. Он был очень беспокоен и совершенно непредсказуем. Его мать могла бы справиться с еще одним нормальным ребенком, но уход за этим последним, ни с кем не контактирующим и беспокойным, ей был уже не по возрасту. Отец скрывался в своем кабинете, ссылаясь на свои обязанности, и смотрел на все издали, словно через другой конец телескопа.
Мать обладала огромной энергией и всегда пыталась помочь родителям, которые оказывались в аналогичной беде. Семья распалась бы, если бы мальчика не приняли в специальную школу-интернат; школа приняла его таким, каков он есть, не ожидая от него никаких перемен к лучшему. Теперь ему около двадцати лет, и он по-прежнему в этой школе.
Возникает все больше школ-интернатов, которые принимают не приспособленных к жизни детей. Но этот мальчик не был неприспособлен и не проявлял антиобщественных тенденций; это привлекательный любящий ребенок, ожидающий от окружающих ответной любви. Но он полон смятения, то есть его личность состоит из нескольких неорганизованных частей. Можно ли было его вылечить? Я несколько раз встречался с ним, но не смог найти место, чтобы он имел возможность ежедневно приходить ко мне или к моим коллегам.
Такие случаи ничем не заканчиваются, потому что у ребенка нет антиобщественных тенденций, которые рано или поздно заставляют власть психологически или физически ограничить свободу. А в данном случае болезнь мальчика продолжает расшатывать структуру семьи, и у мальчика нет даже надежд предпринять попытки, которые могут привести к успеху или неудаче. Из таких семей другие дети при первой же возможности уходят, а престарелые родители, тревожатся о том, что будет, когда они умрут. То, что болезнь вызвана чем-то в самих родителях, не имеет значения. Часто так именно и бывает. Однако кто мог предвидеть такой исход? Так просто случилось.
