Финн взглянул вверх — они как раз проходили под зияющей пастью ворот — и увидел одинокий красный огонек Глаза на поднятом створе, неотрывно смотревший на него.
— Ты видишь меня? — прошептал он. — Вправду ли ты говорил со мной?
Но они уже вышли наружу, и ворота остались позади. По прямой как стрела обезлюдевшей дороге текли струйки тягучей черной массы. Сзади загрохотали опускающиеся ворота, глухо лязгнули створки дверей поменьше, закладываемые деревянными запорами, со скрежетом упала железная решетка в проходе у ворот.
Мир за стенами Города казался совершенно пустым и безлюдным. Лишь холодный ветер носился над равниной, завывая под сводом Узилища. Солдаты поспешно взяли наизготовку тяжелые алебарды, которые до этого несли на плечах. Один из них, тащивший какой-то бак с раструбом — по-видимому, огнеметное устройство, — выдвинулся вперед.
— Нужно дождаться Книжника, — сказал Финн.
Все послушно замедлили шаг, словно теперь уже не они охраняли его, а он командовал ими. Гильдас, задыхаясь, нагнал отряд.
— Твой брат так и не появился, — прохрипел он.
— Он придет.
Говоря так, Финн почти верил в это.
Скорым шагом они двинулись дальше, сбившись в плотную кучку. По обе стороны дороги равнина была изрезана ямами-западнями; на дне некоторых поблескивали заостренные стальные зубья. Оглянувшись, Финн с удивлением увидел, что Город уже остался далеко позади. С его стен жители следили за их продвижением. Они что-то кричали и поднимали детей повыше, чтобы тем было лучше видно.
— Сворачиваем с дороги, — скомандовал начальник стражи. — Вы двое — не зевать, идти за нами след в след. О бегстве можете даже не думать — земля напичкана огнешарами.
Финн впервые слышал об огнешарах, но Гильдас нахмурился.
— Этот Зверь, очевидно, и впрямь весьма опасен.
Тот взглянул на него:
— Я никогда не видел его, Мудрый, и не хотел бы увидать.
Едва они сошли с гладкой дороги, как идти стало намного труднее. Медно-красную почву пропахивали огромные борозды; местами она была до того опалена каким-то невероятным жаром, что спеклась в стекловидную массу либо, наоборот, поднималась из-под ног клубами едко пахнувшей угольно-черной сажи. Финн старался не отставать от стражников, напряженно следя за тем, куда они ступают. Только когда они ненадолго остановились, он поднял голову.
Вокруг была бескрайняя равнина. Огни Инкарцерона ослепительно блистали высоко над головой, и от фигур Финна и Гильдаса назад, к дороге, тянулись длинные тени. Птица, замеченная им еще в городе, все так же кружила под самым сводом Узилища. Раздался ее пронзительный крик, и стражники задрали головы вверх.
— Поживиться рассчитывает, — пробормотал тот, что шагал перед Финном.
Куда же они идут? Сколько хватало глаз, ни гор, ни хотя бы холмов на равнине не было — откуда же тут взяться пещере? Финн, представлявший себе обиталище Зверя темным провалом посреди отвесного металлического склона, не знал, что и думать. Дурные предчувствия терзали его.
— Стоп! — Начальник стражи поднял руку. — Пришли.
Сперва Финн не увидел ничего, и душу его охватило облегчение. Все это была комедия! Стражники отпустят его здесь и вернутся в Город, а жителям подкинут очередную небылицу о чудовище, чтобы держать их в страхе. Он протиснулся вперед. И увидел яму в земле — ту самую Пещеру.
— Ты пообещала им раздобыть несуществующие карты?! — воскликнул Джаред. — Клаудия, о чем ты только думала? Нам и без того грозит опасность!
Клаудия, видя волнение наставника, пересела к нему.
— Я знаю, учитель. Но ставки слишком высоки.
Он взглянул на нее, и в его глазах мелькнула скрываемая боль.
— Клаудия, не говори мне, что ты можешь всерьез обдумывать нелепые идеи Эвиана. Мы не убийцы!
— Вы правы. Если мой план сработает, убийства можно будет избежать.
На уме у нее было другое: если заговор раскроют, и ее наставнику будет грозить хоть малейшая опасность, она без колебаний согласится на убийство кого угодно, даже собственного отца, лишь бы спасти Джареда.
Словно догадавшись об этом, тот замолчал и повернулся к окну. Его темные локоны подпрыгивали на воротнике плаща в такт толчкам экипажа. Вдруг взгляд наставника помрачнел.
— А вот и наше Узилище, — тусклым голосом произнес он.
Клаудия, посмотрев туда же, увидела расцвеченные флагами шпили стеклянных башен и башенок Дворца, величественно поднимавшихся на фоне голубого неба. Все колокола звонили, приветствуя ее, в воздух взмывали голуби, и со всех площадок доносились глухие залпы пушек, салютующих в ее честь.
20
Все, что только оставалось у нас, мы вложили в этот проект, сохранив для себя меньше, чем было вложено.
Отчет по проекту; Книжник Мартор
— Вот, держи.
Начальник стражи сунул Финну в руки рапиру и небольшой кожаный мешочек, такой легкий, что казался пустым.
— Что там? — нервно спросил Финн.
— Сам увидишь. — Отступив на шаг назад, тот взглянул на Гильдаса. — К чему тебе идти с ним, Мудрый? Или жизнь не дорога?
— Моя жизнь посвящена Сапфику, — отрезал Гильдас. — Мне предназначено повторить его судьбу.
Начальник стражи покачал головой.
— Дело твое. Только кроме него ни один не вышел наружу. — Он мотнул головой в сторону Пещеры. — Вам туда.
Повисло напряженное молчание. Стражники покрепче ухватили свои алебарды — они явно опасались, что именно сейчас, получив в руки оружие и стоя перед неведомой опасностью, жертва может попробовать освободиться. Наверное, немало приведенных сюда в качестве Приношения в паническом страхе бросались на охрану. Но он, Финн, не таков. Он не будет кричать от ужаса и размахивать клинком.
Повернувшись с безразличным видом, он посмотрел в непроглядную черноту узкой щели с обожженными, в окалине, краями. Казалось, здесь металл, из которого было построено Узилище, бесчисленное число раз оплавлялся и застывал вновь причудливыми потеками — словно то, что появлялось оттуда, могло проходить сквозь сталь как горячий нож сквозь масло.
Финн бросил взгляд на Гильдаса.
— Я пойду первым.
Прежде чем тот успел что-либо сказать, Финн спустил ноги в темную расщелину. Напоследок он еще раз торопливо окинул взглядом истерзанную поверхность равнины, но на ней ничего и никого не было — лишь твердыня Города виднелась вдали. Нащупав опору, Финн кое-как втиснулся в узкий проем.
Внутри царила абсолютная тьма. Финн ощупью исследовал пространство вокруг — расщелина уходила дальше в глубину, стиснутая сверху и снизу наклонными слоями породы. Распластавшись, он медленно, дюйм за дюймом, пополз вперед. Поверхность плиты, гладкая сама по себе, была усеяна камнями и какими-то гладкими шариками — видимо, из расплавившейся и застывшей стали, — которые ощущались всем телом. Пальцы хватали мелкую пыль и щебенку; какой-то обломок рассыпался прямо в руке, как старая кость, и Финн поспешно отбросил его.
