Народу оказалось совсем мало. Ресторан был дорогим,
помпезным, и большая часть столиков оставалась свободной, даже когда все
окрестные заведения забивались посетителями до отказа.
— Мне только икры, — скромно сообщил Рики, — немного красной,
немного черной. Можно еще ржаных тостов и полусладкого шампанского.
Рейч заказал себе осетрину по-монастырски, Григорьев —
цыпленка-табака.
— Вы во второй раз меня выручаете, — произнес Рейч тихо и
серьезно, когда Рики удалился в туалет. — Двадцать лет назад, в Вашингтоне и
сейчас — здесь. Спасибо.
— На здоровье, — улыбнулся Григорьев и подумал: «Дурак ты,
Генрих. Двадцать лет назад в Вашингтоне я спас тебе жизнь. А сейчас сего лишь
заплачу за икру. Неужели для тебя это равные события?»
— Тогда вы ничего не потребовали взамен. И все эти годы я
чувствовал себя вашим должником, — задумчиво продолжал Рейч. — Итак, вас
интересует Лев Драконов?
— Мг-м, — промчал Григорьев, пытаясь вспомнить, кто это.
В глубине зала показалась тонкая фигура Рики. Он снял
резинку с хвоста, распущенные волосы красиво взлетали при ходьбе.
— Знаете, я всю жизнь держал себя в жесточайшей узде. Как
говорят русские, в ежовых рукавицах, — произнес Рейч, нежно поедая взглядом
своего Рики, — я сидел на голодной диете, обливался ледяной водой, бегал каждое
утро, в любую погоду, на сорокаградусной жаре, иногда даже под пулями, я ни с
кем не дружил, никого не любил, никому не верил. Любая человеческая
привязанность казалась мне ловушкой я изучал зло, собирал коллекцию зла.
Наверное, я подсознательно хотел доказать себе, что ничего другого нет ни в
человеке, ни вокруг него. У меня было две цели: выжить и разбогатеть. Кажется,
удалось и то и другое. После шестидесяти мне стало скучно. Если бы я не
встретил Рика, наверное, сошел бы с ума, спился, скололся. Мальчик Спас меня. С
ним я расслабился. Вы не представляете, какое счастье иметь рядом человека, от
которого у тебя нет секретов. Мы как единый организм. У нас все общее, даже
банковские счета.
Генрих произнес этот монолог на хорошем русском языке, очень
выразительно и прослезился. Рики сел за стол и мимоходом погладил своего друга
по лысине.
— Какой все-таки странный язык, — задумчиво заметил Рики. —
жаль, я им не владею. Принесли напитки.
— Когда чокаются, надо обязательно смотреть в глаза, —
сказал Рики и пригубил шампанское. Несколько пузырьков вспыхнуло и лопнуло на
его розовых губах.
— Лев все никак не мог освоить Интернет, не пользовался
электронной почтой. В итоге у меня нет ни одной страницы текста Хорошо, что я
не успел получить для Него аванс, — сообщил Генрих, уже по-английски, —
пришлось бы возвращать деньги, это всегда неприятно.
— Ты о Драконове? — спросил Рики.
— О ком же еще? — Рейч вздохнул. — Так было заманчиво
продать мемуары Колпакова! Сразу четыре издательства захотели купить права,
готовы были заплатить очень приличные деньги. Все ждали бестселлера.
— Да, эта книга обречена была стать бестселлером, независимо
от того, как она написана, — заметил Рики с грустной усмешкой.
— Обидно, что в итоге она не написана, — добавил Рейч.
Григорьев слушал, не перебивая, не задавая вопросов. Он
вспомнил, что писатель Лев Драконов был как-то связан с покойным бандитом
Хавченко, который возглавлял пресс-службу партии «Свобода выбора». Но про
мемуары генерала Колпакова он слышал впервые. Если они правда существуют, это
должно очень интересовать многих, в том числе Кумарина и Макмерфи. Может быть,
именно из-за мемуаров Кумарин просил передать Генриху привет от покойника
генерала?
Принесли икру в хрустальных вазочках.
— Рики, сделать тебе бутерброд? — спросил Рейч. Юноша
помотал головой и принялся есть ложкой.
— Разумеется, всех волнует не столько сам генерал, сколько
его деньги, — продолжал Рейч, — понятно, что в мемуарах вряд ли раскрылась бы
тайна банковских вкладов. Но информация о том, как генералу Жоре удалось
умыкнуть такие колоссальные суммы из-под носа своих бдительных коллег, это,
конечно, эксклюзив.
— Он был урод, — сказал Рики и облизнулся, — жирный, грубый,
неинтересный человек. Но у него очень приятный племянник. Вы, князь, наверняка
слышали о нем. Владимир Приз. Он сейчас чуть ли не самая популярная личность в
России.
Григорьев едва сдержался, чтобы не рассмеяться. Слово
«князь» было произнесено с особенной интонацией и сопровождалось таким томным
взором, что Рейч мог заревновать.
— Актер? — спросил Андрей Евгеньевич равнодушно. — Да, я
пару раз видел его по российскому телевидению. Вы с ним хорошо знакомы?
— Когда он приезжал во Франкфурт, мы с ним сидели в этом же
ресторане, за этим же столиком, и ели икру, — сказал Рики.
Рейч слегка помрачнел.
— Меня очень привлекает Россия, — сообщил Рики, — в ее
ментальности есть нечто экзистенциальное. А вы давно навещали свою бывшую
родину, князь?
— Очень давно. Я там не был больше четверти века.
— Обязательно поезжайте. Но не сейчас. Лет через пять, когда
Приз станет президентом, — посоветовал Рики и отправил в рот очередную ложку
икры.
— У него есть шансы? — серьезно поинтересовался Григорьев.
— У него есть обаяние, — сказал Рики, — просто убийственное
мужское обаяние.
— Ну, этого не достаточно.
— Там много всего, — подал голос Рейч, — наглость,
популярность, бешеная энергия, но главное, там дядины деньги.
— Деньги — не главное, — возразил Рики, — Владимир такой
мощный, мужественный, но при этом нежный. Он похож на древнего викинга. С ним
удивительно легко общаться. Он ведет себя просто и естественно в любых
ситуациях. Я уверен, он станет президентом. России нужен именно такой
правитель. Я счастлив, что познакомился с ним. Конечно, благодаря тебе, Генрих.
Подали горячее. Пока официант расставлял тарелки, все
молчали. Андрей Евгеньевич заметил, что настроение Рейча сильно переменилось.
Он занервничал. Возможно, Рики слишком восторженно отзывался об актере Призе и
дело было в ревности.
— Он что, интересовался мемуарами своего дяди? — спросил
Григорьев, когда удалился официант.
— Нет, ну что вы! Он не знал о мемуарах, — поспешно ответил
Рики. Он почти выкрикнул это и энергично, помотал головой.
— Странно. Родной племянник не знал о мемуарах своего
легендарного дяди? — удивился Григорьев.
— Мы все держали в строжайшей тайне. К тому же у Владимира
Приза слишком напряженная, бурная жизнь, — сообщил Рики уже спокойно и собрал
корочкой остатки черной икры.
