— Какие перчатки? — поморщился Арсеньев и принялся
массировать себе виски.
— Голова болит? — сочувственно спросил швейцар.
— Какие перчатки? — повторил Арсеньев.
— Обычные. Резиновые. Он их на кухне взял. У него нарыв был
на руке, он всем показывал, жаловался, что не заживает. Я ему зеленкой помазал
и пластырем заклеил.
— Значит, вы точно помните, что в портфель Драконова он
залезал в резиновых перчатках?
— Ну да. Он их весь вечер не снимал. Они красные, яркие,
сразу бросаются в глаза. А что? Он ведь ничего не взял, я его шуганул,
пристыдил, и он понял. Он вообще парнишка неплохой. Как, кстати, там у вас
никаких новых подозреваемых не появилось?
Официантка принесла кофе и маленький серебристый ковшик, в
котором что-то дымилось.
— Попробуйте, это жульен с креветками. Очень вкусно. Это
бесплатно, от меня лично.
— Спасибо. Как вас зовут? — Арсеньев наконец улыбнулся.
— Надя. Мы же с вами уже знакомились. Вы меня допрашивали.
— А, да, извините, Надя.
— Ничего. У вас такой вид усталый. Может, все-таки покушаете
чего-нибудь посущественней? Солянка очень вкусная, форель жареная с овощами. А?
— Спасибо, — как автомат, повторил Арсеньев, — ничего больше
не нужно.
— Она кивнула, вздохнула, заправила за ухо каштановую прядь.
У нее были круглые светло-карие глаза, маленький пухлый рот, выпуклый блестящий
лоб под тонкой челкой. Она постояла еще минуту, молча, вопросительно глядя на
Арсеньева. Если бы он улыбнулся, поговорил с ней, она бы очень обрадовалась.
Милая девушка Надя, которой позарез нужны серьезные отношения с неженатым
майором милиции. Даже с таким майором, которому уже давно пора стать
подполковником.
Ее позвали из зала. Оставалось съесть жульен и выпить кофе.
Потом следовало позвонить Зюзе и успокоить ее.
Возможно, писатель Драконов действительно владел какой-то
информацией о генерале Жоре. Но убили его не из-за этого. Убил его наркоман
Булька, с целью ограбления. Никто Бульку не нанимал, никто ничего не
инсценировал, не давил на него, не торговался. Просто наркоман Куняев оказался
хитрей, чем они с Зюзей думали, и тянул время, пытался отвертеться, врал, что
ему угрожают, шантажируют жизнью матери. Не так много мозгов для этого
требуется. Но он перемудрил. Он забыл одну маленькую деталь: перчатки. Его
пальцы не могли оказаться на внутренней стороне крышки портфеля за день до
убийства. Значит, он залезал туда после, уже без перчаток.
Да, все просто и вполне правдоподобно. И не надо ехать в
«Останкино», ловить знаменитого Приза.
Арсеньев вышел из кафе, сел в машину, откинулся на спинку
сидения, закрыл глаза. Минут пять он сидел, не двигаясь, и пытался убедить
себя, что отдыхает, наслаждается тишиной. Но тишины не было. Штробилка в голове
продолжала долбить.
Зюзя обрадуется, быстро оформит дело для передачи в суд.
Теперь не надо признания Бульки. Доказательств его вины вполне достаточно. Кто
же убил, если не он? Сколько можно возиться с этим делом, когда и так все ясно?
Рецидивист, наркоман, сначала залез в портфель, но швейцар спугнул его. Тогда
подстерег жертву в подъезде, шарахнул дубиной по голове и как следует порылся в
портфеле, уже без перчаток и без свидетелей. Между прочим, если в момент
убийства он был под наркотиком, то действительно может и не помнить, как все
происходило. Такое бывает. Напрасно Зюзя стала паниковать, накручивать столько
сложностей. Генеральские мемуары тут совершенно ни при чем. Не было никаких
мемуаров. Ни в компьютере Драконова, ни на дискетах, ни в записных книжках.
Нигде.
Материалы по Хавченко были. Целая куча материалов, включая
кассеты, на которых запечатлелся голос покойного жулика. Кроме того, были куски
сценариев, наброски каких-то сюжетов. Много всего разного. Драконов все-таки
писатель, и постоянно что-то писал. Что угодно, но только не мемуары покойного
генерала авиации.
Но ведь Драконов хвастался в интервью, обещал книгу-бомбу.
Журналисты просили хотя бы намекнуть, о ком речь. Драконов не намекал. Генерал
— и все. Очень известная личность. Его уже нет. Они дружили, собирались вместе
засесть за книгу. Генерал рассказывал ему много всего интересного, он хотел
запечатлеть свою потрясающую биографию для современников и потомков. Не успел,
умер. И вот писатель Драконов считает своим святым долгом выполнить волю
покойного. Это будет бомба, да. Сначала книга выйдет на Западе, как в старые
добрые времена. Ее опасно публиковать в России. Могут УНИЧТОЖИТЬ тираж.
Вранье? Самореклама?
Но как же тогда быть с прозрачной папкой, которую видел
Булька, когда залез в писательский портфель за день До убийства? На титульном
листе «Генерал Жора». Булька творческая личность, сочиняет много всего, но про
рукопись сочинить не мог. Это ему совершенно ни к чему.
Проклиная свою тупую дотошность, Арсеньев вдруг, ни с того
ни с сего, вспомнил, как супруга покойного писателя рассказывала о его
проблемах с компьютером.
«Лева всю жизнь работал на пишущей машинке и, когда перешел
на компьютер, у него постоянно возникали проблемы. Он умудрялся терять большие
куски текстов, не умел перегонять на дискеты, без конца зависал.
Арсеньев понял, что тоже завис. Вместо того чтобы сию минуту
включить телефон и обрадовать Зюзю, он полез за своим ежедневником и принялся
листать его. Ему срочно понадобилось восстановить в памяти последний разговор с
писательской вдовой.
Именно в последнем разговоре, уже после похорон, она
рассказала о проблемах с компьютером, о тяжелой депрессии, которую пережил
Драконов, когда убили Хавченко.
Сначала Лев Абрамович принялся спешно дописывать биографию
жулика, дополнил ее пикантными подробностями, надеясь, что продаст
какому-нибудь издательству. Но никакого особенного интереса рукопись не
вызвала. В итоге Драконов продал книгу о Хавченко за копейки, затосковал, стал
пить. У него пошла черная полоса. Он ждал, что его пригласят на Франкфуртскую
книжную ярмарку. Не пригласили. Думал, что чиновники из Министерства культуры
включат его в список российской писательской делегации. Не включили. Зависть,
интриги.
Однако во Франкфурте он все же побывал, назло завистникам.
Как раз накануне ярмарки он получил вполне приличную сумму, гонорар за сценарий
сериала. Это были деньги, на которые он давно махнул рукой, но их вдруг
выплатили. Жена настояла, чтобы он потратил их на поездку во Франкфурт. Она
надеялась, что это выведет его из депрессии.
Она не ошиблась. Он вернулся бодрый, окрыленный, рассказал,
что встретился со знакомым немцем, который теперь стал литературным агентом и
заказал ему книгу, документальный роман, что-то в этом роде. День рождения Льва
Абрамовича пришелся как раз на время ярмарки, и немец подарил ему дорогую
серебряную ручку фирмы «Ватерман», с теплой дарственной надписью. Ту самую
ручку, из-за которой, собственно, и был задержан Булька. «Леве от Генриха,
Франкфурт, 2001».
