Книга Практикум по гештальт-терапии, страница 57. Автор книги Фридрих С. Перлз, Пауль Гудмен, Ральф Хефферлайн

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Практикум по гештальт-терапии»

Cтраница 57

Распространенный случай параноидальной проекции в повседневной жизни — это ревнивый муж или ревнивая жена. Если вы склонны к ревности и постоянно подозреваете или «доказываете» неверность, посмотрите, не подавляете ли вы сами желание быть неверным тем самым образом, какой приписываете партнеру? Примените детали своих подозрений к себе, как ключ: то есть вы бы делали это именно таким образом, с такими же тайными звонками по телефону и пр.

Второй важный источник параноидальной ревности также проективен. Ревнующий партнер подавляет свои гомосексуальные (или лесбиянские) импульсы и воображает, что партнер любит другого мужчину (или другую женщину), и вызывает образы их близости. Эпитеты, которые он адресует воображаемым любовникам, — те же самые, которые он (она) обратил бы к собственным табуированным импульсам.

Во всех этих случаях степень очевидности или противоречивости несущественна. Ревнивому мужу или раздражительной свекрови не помогут доказательства, что они неправы; ситуация повторится со столь же необоснованными доказательствами обвинения. Проецирующий привязывается к своей пассивно страдательной роли и избегает какого бы то ни было продвижения.

Исключительно важный и опасный класс проекций — это предрассудки: расовые, классовые; антисемитизм, антифеминизм и пр. В каждом таком случае, помимо других факторов, принижаемой группе приписываются те самые черты, которые реально принадлежат самому обладателю предрассудка, но которые он отказывается осознавать. Ненавидя собственную «животность» и отказываясь смотреть ей в лицо (хотя часто она, в соответствующем контексте, оказывается полезным импульсом организма), обладатель предрассудка полагает и «доказывает», что презираемая раса или группа «не выше животных».

Рассмотрите собственные взгляды по этим поводам так искренне, как только можете, и проверьте, не являются ли некоторые ваши воззрения предрассудками. Полезным признаком может быть то, что определенные бросающиеся в глаза «подтверждающие» случаи принимают в уме преувеличенное значение. Эти индивидуальные случаи на самом деле непоказательны для распространенных людских проблем, которые разумно могут обсуждаться только в терминах холодной статистики. Если вы заметите такие поразительные подтверждения какой-нибудь своей излюбленной идеи, посмотрите, не являетесь ли вы сами носителем той черты, о которой идет речь.

Вопреки мнению, что такая пассивно-страдательная проективная позиция характерна только для мазохистических и пассивно-женских типов, мы полагаем, что она типична для современного расщепленного человека. Она запечатлена в нашем языке, в нашем отношении к миру в наших институтах. Стремление предотвратить направленные вовне движения, инициативу, социальное ущемление агрессивных импульсов — эпидемическая болезнь «самоконтроля» и «самообладания» — порождают язык, в котором «я» редко делает или выражает что-то; вместо этого возникает «оно». Эти ограничительные меры привели также к представлению о мире как совершенно «нейтральном» и «объективном», не имеющем отношения к нашим нуждам и заботам; к созданию институтов, которые берут на себя наши функции, которые можно «обвинять» в том, что они «контролируют» нас и изливают на нас враждебность, от которой мы столь старательно открещиваемся в себе — как будто не сами люди наделяют институты той силой, которой они располагают!

В таком мире проекций человек, вместо того чтобы гневаться, «подвергается» приступу ярости, с которым он не может «справиться». Он не думает, а мысль «приходит» ему в голову. Проблема «преследует» его. Его заботы «беспокоят» его — в то время как в действительности он беспокоит себя и всех, кого может.

Отчужденный от собственных импульсов, хотя и неспособный уничтожить чувства и действия, которые эти импульсы вызывают, человек делает «вещи» из собственного поведения. Поскольку он не переживает это как себя-в-действии, он отрекается от ответственности за это, пытается забыть или скрыть это или проецирует это и страдает от этого как от приходящего извне. Он не грезит и не желает; сон «приходит к нему». Он не блистает славой; абстрактная слава становится вещью, за которую умирают. Он не прогрессирует и не хочет прогрессировать, но Прогресс — с большой буквы — становится его фетишем.

Когда ранний психоанализ ввел понятие «Id» или «Оно» в качестве источника стремлений и снов, это было выражением такой властной правды: личность не ограничена узкой сферой «я» и его «разумных» самоконтролируемых маленьких мыслишек и планов. Другие побуждения и сны — это не пустые тени, а реальные факты личности. Но после этого прозрения ортодоксальный психоанализ не стал настаивать на следующем шаге — на освобождении и расширении «я» с его привычками, изменении его фиксированной формы, переходе от нее к системе подвижных процессов, чтобы оно могло почувствовать факты id как свои собственные, использовать свои фантазии и галлюцинации (как делает ребенок в игре), управлять своими побуждениями в целях творческого приспособления.

Внимательное рассмотрение нашего привычного языка показывает пути такого освобождения и приспособления. Давайте обратим процесс отчуждения, самообладания и проецирования, обратив язык «оно». Цель состоит в том, чтобы прийти к пониманию своей творческой роли в своей среде и ответственности за свою реальность — ответственности не в смысле вины, стыда и упрека, а в том смысле, что это вы позволяет ей оставаться неизменной или же изменяете ее.


Рассмотрите свои словесные выражения. Переведите их, как с одного языка на другой: все предложения, в которых «оно» является подлежащим, а «я» — второстепенным членом предложения, замените на такие, где «я» будет подлежащим. Например: «Мне вспомнилось, что мне назначили встречу» замените на «Я вспомнил, что у меня встреча». Ставьте себя в центр предположений, которые вас касаются; например, выражение «Я должен это сделать» означает «Я хочу это сделать», или «Я не хочу этого делать и не буду, но при этом я выдумываю себе оправдания», или «Я удерживаюсь от делания чего-то другого». Переделайте также предложения, в которых вы действительно должны быть объектом, в такие, где вы переживаете что-то. Например: «Он ударил меня» в «Он ударил меня, и я испытываю удар»; «Он говорит мне» в «Он что-то говорит мне, и я слушаю это».

Тщательно рассматривайте содержание этого «оно» в таких выражениях; переведите словесную структуру в визуальную фантазию. Например: «Мысль пришла мне в голову». Как она это сделала? Как она шла и как вошла? Если вы говорите: «У меня болит сердце», испытываете ли вы боль по какому-то поводу всем своим сердцем? Если вы говорите: «У меня болит голова», не сжимаете ли вы мускулы таким образом, что причиняете вред голове — или даже для того, чтобы причинить вред?

Вслушайтесь в язык других людей и попробуйте переводить его таким же образом. Это прояснит для вас многое в их отношениях. В то же время вы начнете понимать, что в жизни, как в искусстве, хотя важно и то, что говорится, еще важнее структура, синтаксис, стиль — это выражает характер и мотивацию.


Вот некоторые реакции на этот эксперимент. «Вы, должно быть, думаете, что у нас интеллект детей!..»

«Последняя часть эксперимента — это сплошное барахтанье в семантике. Переводить фразы с «оно», с точки зрения психологии, так же конструктивно, как решать кроссворды».

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация