– Но это будет уже не наша дочь! – истерически воскликнула мать девушки. – Я не согласна!
– Успокойся, дорогая… – Супруг нежно приобнял ее за плечи. – Может быть, лучше так, чем как сейчас?
– Ээ… позвольте объяснить… – вмешалась Ираида Леонардовна, бросив быстрый взгляд на Шевцова. – Личность вашей дочери, точнее, ее зачаток, никуда не денется, наоборот, будет развиваться и обретать способность к самовыражению. Это будет… как бы вам сказать… некоторый симбиоз. Они будут словно сиамские близнецы, которые срослись не телами, но душами. Эмоциональные реакции у девочки будут такими, какие должны быть именно у вашей дочери, и как раз реципиент будет подстраивать под них свою психику, а не наоборот. Таланты, наклонности, характер – все это будет таким, каким и должно было быть у Ольги, не случись с ней несчастье заболеть. То есть, Лиут впитает в себя личность вашей дочери, но не поглотит ее, а даст возможность развиваться в тесном переплетении со своей личностью. Что вы теряете? Если вы не воспользуетесь этим шансом, вам придется ухаживать за дочерью всю жизнь, обделяя вниманием остальных своих детей, при этом зная, что надежды на исцеление нет, что она навсегда останется в этом состоянии, что она не сможет испытать всего спектра ощущений, которые делают человека счастливым и довольным, удовлетворенным своим существованием и осознающим важность своего бытия… – Доктор помолчала, поочередно глядя поверх очков на супругов Колоковцевых. Затем добавила: – Кроме того, здоровье таких детей весьма хрупко… Ваша девочка вряд ли доживет до зрелых лет. Причем чем взрослее она будет становиться, тем больше возникнет с ней проблем, и весьма серьезных. Видите ли, остановилось лишь ее психическое развитие, но в физиологическом плане она развивается вполне нормально, как и положено. Ее тело приобретает все нужды обычной семнадцатилетней девушки… Я имею в виду, что половые функции у нее не нарушены, следовательно, в сексуальной сфере все обстоит так же, как и у любой ее сверстницы – то есть она может испытывать либидо и неосознанно стремиться к удовлетворению своих желаний. А поскольку люди с подобным заболеванием расторможены, будучи не в состоянии применять усилие воли для подавления инстинктов, это может доставить вам массу осложнений… Пока, вероятно, это еще не так ярко проявляется, но, поверьте, когда она станет постарше, все это может сильно ухудшить ее состояние. Я не буду сейчас оперировать медицинскими терминами, но должна предупредить, что вероятны следующие неприятности – в случае сдерживания ее сексуальных инстинктов возможны припадки, буйство, ослабление иммунитета; в случае же отсутствия контроля – склонность к промискуитету, что, в свою очередь, влечет за собой новые проблемы…
Родители Ольги обеспокоенно переглядывались. По ним было заметно, что все то, о чем говорит Ираида Леонардовна, им уже в какой-то степени знакомо. Сама же доктор, видя, что ее слова произвели должное действие, мягко произнесла:
– Подумайте хорошо, не торопитесь…
Отец девушки нервно потирал рукой об руку. Мать стояла, закусив губу. Оба напряженно думали. Наконец отец бросил на супругу вопросительный взгляд – та едва заметно кивнула. Он посмотрел на Шевцова и твердо произнес:
– Мы согласны.
Шевцов кивнул, улыбнулся и протянул руку к Ольге. И тут произошло то, чего никто не ожидал – она доверчиво шагнула ему навстречу. У папы с мамой отвисли челюсти. Их дочь, которая как огня боялась посторонних, сама пошла навстречу чужому человеку и сама вложила свою руку в его ладонь…
– Настоящая Императорская Харизма, – с придыханием прошептал мне на ухо искин Кандид, – вот в основном за это свойство я и сделал его кандидатом…
Да уж, подумала я, повести за собою Шевцов умеет, куда там до него всяким разным. Без этого свойства, наверное, вся операция по основанию Империи не имела бы смысла, ибо на одной голой вооруженной силе такой проект не осуществить, да и не будет эта самая вооруженная сила с бухты-барахты подчиняться кому попало. Без харизмы руководства невозможно активное существование ни одной более-менее крупной структуры. Вот папенька был бандит бандитом, но харизматичным до жути. Люди его не только боялись, но и до смерти обожали. Правда, папеньке до Шевцова в этом деле как до Пекина пешком. Тот и без всякой угрозы скажет что-нибудь тихонько – и все тут же бросаются исполнять, причем наперегонки. Я горжусь тем, что у меня такой замечательный и харизматичный муж.
У Колоковцевых, помимо дочери-инвалидки, был еще старший сын, Иван, который, как и все порядочные парни, служил сейчас в десанте, и еще одна дочь-школьница по имени Татьяна, которая была двумя годами моложе своей несчастной старшей сестры. Всем им, включая любопытную болтушку Татьяну, Шевцов разрешил присутствовать на предварительном медицинском осмотре у Ираиды Леонардовны, а потом и на самой процедуре чипирования, которая должна была происходить уже на борту у Лиут. Присутствие посторонних в ее рубке – это величайший знак доверия со стороны Корабля, до этого такой чести удостаивались совсем немногие избранные.
– Ну что вы, мои дорогие, – тут же прямо у меня в мозгу проворковала Лиут, – какие же они мне посторонние? Родня тела моего аватара – это теперь и моя родня тоже. Я так хотела бы со всеми ими подружиться, особенно с ее папой и мамой. Они ее так любят, что у меня аж слезы текут из несуществующих пока глаз.
– Бедный недолюбленный ребенок, – прошептал Шевцов, потому что та телепатограмма предназначалась сразу для нас двоих.
Мы пришли в медблок, где Ираида Леонардовна вместе с ворчащими помощницами в очередной раз провела полное обследование состояние здоровья тела будущей аватарши.
– Ну, что можно сказать… – вздохнула наш главный доктор, просматривая результаты диагностики. – За те полтора месяца, что прошли с момента прошлого обследования, никаких изменений в положительную или отрицательную сторону не наблюдается. Телесно девушка, можно сказать, абсолютно здорова, а над всем остальным властен только всесильный Бог…
Как говорится, «конец цитаты». Выслушав это заключение, мы всей процессией отправились на борт к Лиут. Переустройство там было в полном разгаре, работали наши технические специалисты с «Несокрушимого», могучие горхини катали квадратное и таскали круглое, а девочки-сибхи метались повсюду вспугнутыми птичками. При этом на их довольных чуть раскосых мордашках было написано чувство полного удовлетворения. А то как же – ведь Шевцов разрешил доступ и их телам нашим половозрелым оболтусам, которым уже исполнилось шестнадцать лет, чтобы те в порыве гормонального прилива в период созревания не пытались соблазнять своих одноклассниц. Таких у нас не особо много, и на каждую сибху приходится не более трех-четырех претендентов. Да те и сами не прочь постоянно менять партнеров. Верность одному-единственному самцу не входит в их этические установки. А вот взрослым «дядям», которым больше двадцати, допуск к сибхам запрещен, причем ка-те-го-ри-чес-ки! Нечего тут педофилию разводить. На меня лично Шевцов обратил внимание только тогда, когда я при помощи сеансов Лауры «округлилась» и стала выглядеть гораздо «взрослее», чем прежде. Но с сибхами такого не проделаешь, ведь вид девочек-подростков – это их естественные пропорции.
