Очень долго Зейнал не могла решиться сойтись с кем-нибудь из самцов хумансов, чтобы познать ранее запрещенные и потому неизвестные для нее удовольствия тела. И это при том, что квартировавшие по соседству светлые эйджел, ранее бывшие ее пленницами, вертели такие дела напропалую, ни разу не оставаясь на ночь в одиночестве. У некоторых из них были постоянные партнеры, другие меняли своих самцов чуть ли не по два раза на дню, но у всех светлых на наглых бесстыжих белых мордах лежала печать получаемого регулярно удовольствия, как у постоянно обжирающихся сметаной кошек. И это выражение появилось на их лицах не просто так. Когда Зейнал первый раз попробовала самца хуманса, она потом целый день ходила на трясущихся, подгибающихся ногах, что не помешало ей в тот же вечер повторить эксперимент все с тем же хумансом. А потом еще раз и еще. Тогда она окончательно поняла, почему Совет Кланов категорически запрещал такие отношения. Любая железная матрона после такого потеряет тонус и превратится в мурлыкающую ласковую кошечку.
При этом Зейнал понимала, что с обычной человеческой точки зрения эти отношения были крайне несерьезными, потому что базировались исключительно на голом сексе, без всяких намеков на проявление эмоциональной теплоты. Что поделаешь, всякие эмоциональные вычурности – это дело светлых эйджел, а удел темных – суровая простота. Но даже при отсутствии душевной теплоты такие контакты неизбежно влекут за собой рождение метисов. В цивилизации эйджел такие вещи были категорически запрещены. Для самих эйджел была разрешена только гибридизация между собой, а для горхов и сибхов – исключительно с целью получения чипируемых боевых и рабочих гибридов, наследующих массогабаритные характеристики матерей и интеллект отцов. Собственно, Зейнал и решилась-то на такую связь только после того, как выяснила, что то, кого она родит и от кого, в новом клане является исключительно ее личным делом. Рождение метисов даже приветствуется, а если она сама не захочет воспитывать своего ребенка, то эту обязанность возьмет на себя клан (то есть Империя).
Но, как уже говорилось выше, все эти проблемы показались уже частично адаптировавшейся Зейнал сущей мелочью по сравнению с вызовом к Предводителю, тем более что ни наказывать, ни награждать ее было пока что не за что. В последний раз, когда она была в Правительственной Зоне, ее вели в эту запретную для большинства часть корабля под конвоем; теперь же, ее личный браслет, настроенный на вызов, сам открывал перед ней ранее намертво закрытые двери. Возможно, что в этот момент, когда она шла по тихим коридорам, Зейнал впервые за время своего пребывания на «Несокрушимом» смогла отбросить в сторону текущую суету сует и осознать, насколько изменилось ее отношение к себе и окружающему миру, и в первую очередь к хумансам, среди которых она вынуждена теперь жить. Ее больше не раздражают их улыбки с обнажением зубов, приземистые и даже у самок гипертрофированно мускулистые фигуры, их громкий смех и белая кожа, как у этих гордячек светлых… хотя любой хуманс в тысячу раз лучше, чем эти спесивые бледнолицые лицемерки.
А остановившись перед дверью в императорские апартаменты, бывшая матрона клана «Багряных листьев» вдруг ощутила такое же трепетное чувство, как и в далекой юности, когда она, уже взрослая, но совсем молодая темная эйджел входила в каюту своей великой матери, матроны ее клана. Ну умеет император Шевцов расположить к себе людей и не совсем людей, этого у него не отнять… Как там говорил искин Кандид: «Императорская харизма – великое дело!»
Предводитель и его юная Матрона сидели рядом вдвоем за столом и смотрели на вошедшую Зейнал. Предводитель сурово, а матрона – с легкой одобряющей улыбкой. Серо-стальная аура власти над головой Предводителя с прошлого раза значительно усилилась и стала плотной, почти осязаемой, с одного края смешиваясь с исходящей от Матроны Аурой Любви и Милосердия, в которой розовые сполохи перемешивались с голубыми. Видеть такие вещи способны любые эйджел, а не только эти светлые гордячки.
Как и в прошлый раз, при виде Предводителя Зейнал попробовала было опуститься на колени, но тот сделал раздраженный жест, запрещающий это движение, а Матрона, слегка улыбнувшись, попросила Зейнал сесть на особый, самоподстраивающийся по высоте стул, специально ради этого стоящий перед столом, за которым заседала Правящая Чета. В конце концов, тут, на этом месте мог очутиться и кто-то с габаритами сибхи. Зейнал сама видела на борту «Несокрушимого» самок хумансов таких размеров, и, что самое удивительное, к настоящим сибхам не имеющих никакого отношения.
– Я вижу, уважаемая Зейнал, – полувопросительно, полуутвердительно произнес Предводитель, – что ты выглядишь вполне благополучно, а, значит, уже освоилась в нашем обществе…
– Да, Ваше Могущество, – ответила Зейнал, склонив голову и испытывая непроизвольное желание сползти со стула на пол и утвердиться на коленях, – у меня все хорошо и я крайне благодарна за проявленную ко мне милость.
– Замечательно, Зейнал, – удовлетворенно произнес Предводитель, – что ты всем довольна. Помнишь, некоторое время назад, на этом же самом месте, я говорил тебе о том, что ты будешь первой, но отнюдь не последней?
– Да, Ваше Могущество, – подтвердила Зейнал, – помню.
– Сейчас, – сказал Предводитель, – мы приближаемся к системе За-о-Дешт. Первая наша задача – это захват орбитальной станции, оборачивающейся вокруг четвертой планеты этой системы. Что ты можешь сказать про это место, в первую очередь о мозге этой Станции?
– Мозг Станции За-о-Дешт-4, – ответила Зейнал, – это старая, сварливая, злобная темная эйджел, как и положено нашей расе в преклонном возрасте. В последний наш визит поговаривали о необходимости ее замены, в связи с тем, что она слишком сурово относится к чипированному живому инвентарю, в результате чего темные кланы, владеющие этой станцией на паях, начали проявлять недовольство дополнительными материальными издержками…
– Так может, ее уже заменили? – предположила Матрона.
– Да что вы, Ваша Милость, – покачала головой Зейнал, – вы просто не знаете нас, эйджел. Если нет ничего срочного, то такие разговоры могут вестись много циклов подряд, да и сам процесс изготовления тоже не самый скорый.
– Хорошо, – сказал Предводитель, – в любом случае мы собираемся оставить ее в живых. Другой вопрос в том, удастся с ней договориться или придется действовать исключительно грубой силой…
Зейнал сделала рукой отрицательный жест.
– Договориться не удастся, – уверенно сказала она, – в отличие от матрон кланов, которым всегда есть что терять, припертый в угол мозг станции, особенно находящийся в таком сомнительном положении, уже не будет искать для себя путей отступления.
– Очень хорошо, – кивнул Предводитель, – мозгом Станции займется штурмовая группа, и будем надеяться, что все обойдется без инсульта или каких еще неприятностей. Ты мне, Зейнал, теперь лучше расскажи о кланах-владельцах и о том, удастся ли уговорить их матрон не доводить дело до всеобщей кровавой мясорубки? Разумеется, уговорить на твоем собственном позитивном примере.
– Ваше Могущество, – немного самодовольно спросила Зейнал, – вам понравилось иметь дело с темными эйджел?
