Едва процесс швартовки успешно завершился, по широкому коридору, ведущему на причал из глубины станции, показалась процессия. Впереди шла одна длинная, будто ручка от швабры, обнаженная темная эйджел, лицо которой украшало нечто напоминающее темные очки, а рядом с ней следовали две миниатюрные сибхи-служанки. Их сопровождал десяток хуман-горхских охранников в повседневной полицейской экипировке. Один из охранников был самцом-десятником весьма устрашающих габаритов, а остальные куда менее громоздкими рядовыми самками. Это встречать прибывший корабль явилась таможня станции, но это уже ничего не могло изменить, потому что в сферическом обтекателе под носовой частью Лиут пришла в движение турельная установка со стационарным парализатором из ЗИПов «Несокрушимого». Пятнадцать импульсов максимальной мощности тремя сериями веером по пять импульсов – один веер выше линии гравитационной нормали, второй на уровне и третий ниже. Уже после восьмого импульса яркий свет на причале погас, сменившись тусклым красным дежурным освещением, что говорило о том, что мозг станции находится в отключке. Однако Лиут все равно достреляла все серии до конца. Еще раньше бездыханными безвольными куклами повалились на пластиковое покрытие палубы таможенница-эйджел и ее сопровождающие. Для них, попавших сразу под несколько прямых импульсов высокой интенсивности, доза парализующего излучения в несколько раз превысила смертельную. С начала второй фазы операции прошло всего каких-то десять секунд, а противник уже получил тяжелый удар, от которого он уже, скорее всего, не сможет оправиться.
тогда же, орбитальная станция За-о-Дешт-4
командующий десантно-штурмовым корпусом, генерал-майор Императорской Гвардии Виктор Данилович Седов (47 лет)
Едва Лиут дала сигнал, что ее дело сделано, и управляющий центр станции парализован, все сразу и завертелось. Первая ветеранская рота участвующего в деле штурмового батальона выгружалась через люк для команды в носовой части и тут же занимала позиции на причале. Вторая, третья и четвертая роты, в которых ветераны занимали только сержантские и офицерские должности, покидали Корабль через широкие грузовые ворота в корме. Мы с Ольгой и Зейнал, одетыми в легкую защитную экипировку, оснащенную только генератором защитного поля, покинули борт Лиут вместе со вторым взводом первой роты, и тут же полной грудью вдохнули соленый воздух аврала. Топот сотен ног, обутых в бронированные ботинки, шорох и лязг лат, команды сержантов, бело-голубые лучи-шпаги нашлемных фонарей, мечущиеся в багровой полутьме местного дежурного освещения. Но, несмотря на внешнюю хаотичность, все делалось четко и осмысленно, без всяких признаков ненужного мандража. К тому времени, как мы появились на причале, первый взвод уже установил за ним контроль, а также проверил на наличие признаков жизни безвольно валяющийся на палубе комитет по встрече.
Темная эйджел – старая высохшая карга с пышной гривой седых волос и обвисшими как два мешочка сморщенными грудями, а также обе ее сибхи-служанки были мертвы, мертвее не бывает.
– Шибеста… – прошипела Зейнал, и взгляд ее, который она бросила на соплеменницу, был похож на плевок, – глаза бы мои тебя не видели! Наконец-то ты ушла в Великое Ничто, старая мерзкая сволочь!
Видимо, у Зейнал с таможней имелись значительные трения, раз уж она прилюдно выразила таможеннице свою личную неприязнь. В противоположность Шибесте и ее служанкам, у хуман-горхских охранников имелось дыхание, грудь чуть заметно вздымалась, а на шейных жилках прощупывался сильно замедленный пульс. Вот живучие твари, даже выпущенный в упор импульс стационарного парализатора (и не один) их не берет. То есть берет, но не насмерть. Но отдать приказ пристрелить недобитков, даже самца, рука у меня не поднялась. Ведь если Лиут и Кандид правы, то очнутся они ничего не понимающими и абсолютно беспомощными, как трехлетние дети, каковыми они и являются по уровню развития своей психики, а русские солдаты с детьми не воюют, даже если у тех габариты как у Змея Горыныча.
Единственное, что я приказал сделать, это связать парализованным за спиной руки в запястьях кевларовым шнуром, причем у самца из-за совсем уже безобразно перекачанного плечевого пояса запястья едва-едва удалось свести вместе. Охренеть, какой громила. Если такой начнет буйствовать, то его только пристрелить, и не иначе. Подчиненные ему девицы вблизи выглядели покомпактнее и посимпатичнее, но все равно нагромождения мышц впечатляли. В полной выкладке такая бойцыца сможет нести вдвое, а то и втрое больше груза, чем обычный боец штурмовой пехоты. Да только вот как у них с выносливостью и дыхалкой? Не начнут падать от изнеможения, пробежав в этой самой полной экипировке километр по пересеченной местности?
Закончив со связыванием пленных (и дождавшись полной выгрузки батальона), я оставил четвертую роту охранять причал и ближние подступы к Лиут, а сам вместе с основными силами, в сопровождении Ольги и Зейнал, выдвинулся вглубь захватываемой станции. Сначала коридор был почти пустой. По пути нам попалась еще парочка парализованных эйджел, и одна из них, обнаженная, но со светло-серой кожей* и в ошейнике подчинения**, была парализована не насмерть и еще дышала. Лиут-Ольга и Зейнал чуть ли не в один голос сказали, что на ошейнике стоит метка принадлежности к персоналу станции.
Примечание авторов:
* – темно-светлый гибрид эйджел – как правило, инженерно-технический персонал.
** – эйджел всех видов, даже если они находятся в рабстве, чипировать не всегда рационально, поэтому в случае необходимости используют индукционный ошейник подчинения, способный в случае нелояльности причинить своему носителю ужасную боль.
Потом радиальный коридор, по которому мы продвигались внутрь станции, пересекся с широким кольцевым «бульваром», в котором парализованных, слегка оглушенных и совсем не пострадавших обитателей станции было пруд пруди. Но сопротивления нам никто не оказывал, потому что немногочисленные эйджел и многочисленные сибхи (те, которые оставались на ногах), едва завидев нас, постарались удалиться подальше. Штатные охранницы или валялись в парализационной отключке, или, беспомощные, бесцельно ползали на четвереньках туда-сюда, мекая и пуская слюни, а единственные более-менее боеспособные персонажи, которых Зейнал опознала как хуманских наемников светлого клана «Дикого ветра», занимались тем, что, задрав свои килты, насиловали беспомощных охранниц, в силу своего болезненного состояния не способных оказать им даже видимость сопротивления. На нас эти кадры на первых порах и вовсе не обратили никакого внимания – подумаешь, еще один отряд наемников.
Но здесь им было не тут, и наши ребята пинками бронированных ботинок и выстрелами из ручных парализаторов принялись наводить порядок, объясняя франконским подонкам, что насиловать женщин нехорошо, в каком бы беспомощном состоянии они ни находились. Оставив второй и третий взвода третьей роты контролировать пересечение коридоров, я с основными силами двинулся дальше по радиальному коридору к центру станции. Тут местных обитателей, попавших под серию импульсов стационарного парализатора, было гораздо больше, и то и дело приходилось переступать через безвольно валяющиеся тела, а в одном месте несколько могучих горхинь и две серых эйджел в ошейниках принуждения устроили даже небольшую живую баррикаду. Но, по счастью, космическая станция, даже очень большая – это отнюдь не город, а, напротив компактное сооружение размером с очень большой, но все же отдельно взятый небоскреб, правда, почти шаровидной формы. Поэтому сразу после живой баррикады, на разбор которой потребовалось несколько минут, был еще один кольцевой коридор с ясно видимой кривизной, по счастью, почти пустой – в нем не наблюдалось никого, кроме нескольких беспомощных охранниц. А сразу за этим коридором обнаружилась чуть приоткрытая, массивная бронированная дверь в полметра толщиной, за которой и находился искомый нами управляющий центр со сферой обеспечения Мозга Станции. Навалившись на эту створку изо всех механических сил экзоскелета, первые из моих бойцов-ветеранов проникают внутрь. Вот тебе, бабушка, и Юрьев день, то есть штурм станции. Все было сделано так стремительно, что нам никто даже и не попытался помешать.
