Представляют интерес данные о закупке «Торгсином» у населения технических алмазов. Так, секретное постановление № 32 валютной комиссии при СНК Союза ССР от 21 февраля 1935 года предписывало:
«Торгсину сдать в 1-м и 2-м кварталах 35 г. Наркомтяжпрому скупаемые в СССР технические алмазы на сумму 40 000 зол. рублей по импортным ценам…»
[51]
Возникает закономерный вопрос: откуда у советского населения взялось технических алмазов на столь значительную сумму? В 1920–1930-х годах это был исключительно импортный товар, который в розничные торговые сети никогда не поставлялся. Ответ кроется, скорее всего, в несовершенстве прейскурантов «Торгсина» и низкой квалификации его оценщиков. Специальных прейскурантов для технических алмазов в «Торгсине» не существовало. Видимо, в закупочных пунктах низшего звена было скуплено достаточное количество мелких дефектных бриллиантов, которые на уровне Центральной бриллиантовой базы оценивались как нерентабельные для экспорта и переводились в категорию «технические». Этот «прокол», впрочем, не сильно повлиял на рентабельность бриллиантовых операций «Торгсина» в целом.
Закупочные цены на бриллианты у населения отличались от цен реализации этих бриллиантов за рубеж в два и более раза. Так, в апреле 1934 года директор Центральной бриллиантовой базы «Торгсина» сообщал в Наркомвнешторг, что партия бриллиантов, скупленных за 104,5 тыс. рублей, продана за 244,6 тыс. рублей, партии бриллиантов, скупленных за 35,9 тыс. рублей и 132,2 тыс. рублей, проданы за 70 тыс. рублей и 222,7 тыс. рублей соответственно
[52].
С помощью такого рынка к 1936 году «бриллиантовый» и «золотой» потенциал советского населения был выжат почти до конца, и «Торгсин» прекратил свое существование. Скупку бриллиантов продолжал «Ювелирторг», но дела шли крайне вяло — план хронически не выполнялся.
В 1938 году один из руководителей «Ювелирторга» А. Брук (в Торгсине он был специалистом Центральной бриллиантовой базы) вышел в правительство с предложением снять бриллианты с экспорта и создать из закупаемых у населения камней запас для оборонной промышленности. Однако эта инициатива получила резко отрицательную оценку народного комиссара внешней торговли СССР Е. Чвялева. В письме А. Микояну Чвялев сообщал:
«…Цена, вырученная за 1 карат экспортных бриллиантов значительно превышает импортную стоимость одного карата алмаза для технических целей.
В связи с этим является нецелесообразным использовать экспортные бриллианты для создания из них запасов технических камней.
Если необходимо создать „запасы для нашей оборонной промышленности“, как указанно в письме А. Брука, то этот запас, безусловно, следует создать не за счет снятия камней с экспорта, а за счет закупки соответствующего количества камней технического качества»
[53].
Чвялев прямо обвинил Брука в неспособности обеспечить выполнение плана скупки бриллиантов у населения. Именно это обстоятельство и послужило, по мнению наркома внешней торговли, причиной трогательной заботы чиновника «Ювелирторга» о нуждах оборонной промышленности в технических алмазах. Скорее всего, Чвялев правильно определил мотив Брука, но последнего в плохой работе винить трудно — похоже, что к этому времени бриллиантов у населения уже почти не осталось.
На таком фоне удивительным выглядит постановление СНК от 08 апреля 1941 года № 835-352сс, которым продажа бриллиантов на внутреннем рынке запрещалась, а все скупаемые «Ювелирторгом» бриллианты подлежали сдаче Управлению государственных материальных резервов (УГМР). К 1941 году население СССР в массе своей было, мягко говоря, небогатым, внутренний оборот бриллиантов практически был равен нулю, да и более серьезных проблем у страны, в свете накатывающейся военной грозы, хватало сполна. С чего это партию и правительство именно в апреле 1941 года так озаботила возможность появления в ушах, на пальцах, в галстуках и манжетах «строителей коммунизма» сверкающих камушков?
Скорее всего, развитие грядущего военного конфликта воспринималось тогда советским руководством как быстрый марш победоносной Красной армии по плодородной Европе. Что неизбежно предполагало стихийное перераспределение движимого имущества (включая бриллианты) состоятельных европейцев в пользу советских пролетариев. А с точки зрения советского руководства бриллианты пролетарию были абсолютно ни к чему: лишний соблазн, непозволительное нарушение идеологических догм и аскетичного «сталинского» стиля. Поэтому возвратившийся из похода покрытый славой воин камешками баловаться не должен, государству они нужнее.
Это постановление пришлось весьма кстати, но не в 1941-м, а в 1945-м и 1946 годах. Армия возвращалась с трофеями. И если в кисете рядового бойца и младшего офицера могли побрякивать пара серег и колечек, то генералы и маршалы везли добро вагонами.
Из постановления Политбюро ЦК ВКП(б) «О т. Жукове Г. К., Маршале Советского Союза»:
«Тов. Жуков, в бытность главкомом группы советских оккупационных войск в Германии, допустил поступки, позорящие высокое звание члена ВКП(б) и честь командира Советской армии. Будучи полностью обеспечен со стороны государства всем необходимым, тов. Жуков, злоупотребляя своим служебным положением, встал на путь мародерства, занявшись присвоением и вывозом из Германии для личных нужд большого количества различных ценностей.
В этих целях т. Жуков, давши волю безудержной тяге к стяжательству, использовал своих подчиненных, которые, угодничая перед ним, шли на явные преступления, забирали картины и другие ценные вещи во дворцах и особняках, взломали сейф в ювелирном магазине в г. Лодзи, изъяв находящиеся в нем ценности, и т. д.
В итоге всего этого Жуковым было присвоено до 70 ценных золотых предметов (кулоны и кольца с драгоценными камнями, часы, серьги с бриллиантами, браслеты, броши и т. д.), до 740 предметов столового серебра и серебряной посуды и сверх того еще до 30 килограммов разных серебряных изделий, до 50 дорогостоящих ковров и гобеленов, более 60 картин, представляющих большую художественную ценность, около 3700 метров шелка, шерсти, парчи, бархата и др. тканей, свыше 320 шкурок ценных мехов…»
[54]
«Как известно, частями Советской армии, овладевшими Берлином, были захвачены большие трофеи. В разных частях города то и дело обнаруживались хранилища золотых вещей, серебра, бриллиантов и других ценностей. Одновременно было найдено несколько огромных хранилищ, в которых находились дорогостоящие меха, шубы, разные сорта материи, лучшее белье и много другого имущества. О таких вещах, как столовые приборы и сервизы, я уже не говорю, их было бесчисленное множество. Эти ценности и товары различными лицами разворовывались»
[55].
