– Если всплывут где-то данные – будет очень хорошо. Это кому-то надо? – поднял на нее глаза Артемий.
– Сегодня к нам приходила одна девушка. Утверждает, что ее прабабка работала с Богдановым. А после его смерти куда-то исчезла, – сказал Вася. – Слушай, старина, а не заказать ли нам еще по кружке пива?
– А не развезет? – заколебался Артемий.
– Не развезет! – заверил его Вася.
Пока Курочкин делал заказ, Артемий вновь посмотрел на Анну и вдруг сказал:
– Вы мне кого-то напоминаете. Но я не могу сообразить кого…
– Возможно, мы где-то виделись раньше. Может быть, на какой-то конференции. В каком-нибудь институте… – предположила она.
– Возможно… Так вот, Анечка, для Богданова кровь – это не просто кровь. Это величайший замысел. Величайшая материя! Для всех он был занят проблемами переливания крови для борьбы с малокровием, туберкулезом, для организации донорской службы. Но на самом деле для него кровь – это было не больше и не меньше, а коммунистическое бессмертие! Он планировал создать «общую кровь» для всех, всеобщее братство посредством всеобщей крови. Когда все человечество станет единым организмом. Когда энергия крови перестанет быть частным делом, она станет питать всех… Таким способом он хотел уничтожить классовое неравенство, чтобы все люди стали сестрами и братьями. Причем в самом что ни на есть физиологическом смысле. «На земле должна воцариться неполовая физиологическая общность», – как утверждал он. Каков замысел, а? Это же грандиозно!
– Да, красота замысла, – сказала Анна.
– Вот-вот, как вы хорошо сказали: «Красота замысла»! Богданов мечтал изменить сознание людей с помощью переливания крови. Он полагал, что посредством этого каждая личность избавится от своей оболочки индивидуальности и ощутит причастность ко всему человечеству. Гений! Как вам это, Анечка?
– Масштабно!
– Вы сравните, что происходит у нас сейчас! – воскликнул Артемий. – Зайдите в какой-нибудь ларек или офис по продаже чего-то… Никто ни о чем не мечтает! Мы живем в эпоху, когда человечество схлопывается до мышей…
– Не все так пессимистично, – вмешался Курочкин. – Не надо падать духом. Мы, историки, не можем позволить себе роскошь предаваться унынию и скорби.
– Да, друг! Умеешь ты утешить. Кстати, Вася, сколько мы с тобой знакомы? Два года? Или три?
– По-моему – три.
– Тогда скажи мне как друг… Я планирую сделать Богданова темой моей докторской. Пойдет, а? Перспективная тема?
– А то! Отличная тема, – заверил Вася.
Принесли еще по кружке пива.
– Итак, Богданов, теоретик и практик в одном лице, – вновь воодушевленно заговорил Артемий. – Список его начинаний после революции впечатляет. Он создает коммунистическую академию, Пролеткульт, редактирует переводы сочинений Маркса и Энгельса. И конечно, его главная работа – опыты с кровью. Нельзя не отметить, что он достиг здесь впечатляющих результатов. Он вылечил своего сына, помог поправить здоровье сестре Ленина Марии Ульяновой. Вливания пробовал на себе и нарком внешней торговли Леонид Красин. Вы, конечно, знаете, что именно Красин один из инициаторов возведения Мавзолея и сохранения тела Ленина? Он обсуждал с Богдановым, возможно ли воскрешение людей через переливание крови. И создание Мавзолея планировалось как раз для того, чтобы в будущем воскресить вождя революции.
Анна посмотрела на Васю, тот важно кивал на реплики друга, словно принимал экзамен и был доволен его ответом.
– И только в двадцать шестом году был наконец-то создан первый в мире Институт переливания крови, – продолжал Артемий. – Но Богданову недолго пришлось работать и руководить этим институтом. Он умер через два года после его открытия. Умер в страшных мучениях, «обменявшись» кровью с одним из студентов, который пришел в институт в надежде вылечиться от туберкулеза. Богданов решил, что его кровь, устойчивая к туберкулезу, поможет юноше излечиться. А его собственный организм освободится таким способом от старых белков. После переливания стало ясно, что кровь студента отторгнута, и у Богданова началось самоотравление организма. Как истинный адепт науки он продемонстрировал полное равнодушие к смерти и до последнего вздоха диктовал окружающим его ученикам симптомы и изменения в организме для научной обработки данных. Истинный ученый!
– А студент? – спросила Анна. – Что было с ним?
– Студент, как ни странно, выжил. И он, как и обещал ему Богданов, излечился от туберкулеза.
– Я читал, что слухи ходили разные, в том числе, что Богданова отравили и убрали умышленно, – вставил Вася. – Параллельно, так сказать, с последним экспериментом.
– Да. Есть такая версия. Но это маловероятно. Ну что, друзья, выпьем за Богданова! За науку! За победу науки! – Он поднял кружку с пивом. Вася со звоном чокнулся с ним. Анна с улыбкой отпила свой зеленый чай.
* * *
Всю ночь Анне снились кошмары. Какие-то гигантские стеклянные трубки, которые шли от одного человека к другому. И по этим стеклянным трубкам струилась кровь, люди были спаяны этими трубками воедино, они выглядели довольными и счастливыми. Но их глаза были закрыты, словно они прислушивались к себе и к тому, что происходило внутри них. Люди находились в каком-то странном пространстве: это была ни земля, ни вода, а гладкая поверхность металлическо-серого цвета, как асфальт. Где-то она пузырилась, где-то была покрыта чахлой зеленью бурого цвета. Вокруг людей слабо светились бледные оболочки, а под ними шли эти жуткие стеклянные трубки. Один из людей открыл глаза и уставился прямо на Анну. И Анна узнала в этом человеке себя. Она закричала и проснулась.
В комнате было темно, Анна посмотрела на часы, стоявшие на тумбочке около кровати, – три часа ночи.
– Кошмар! – сказала вслух Анна, проводя рукой по лицу, словно прогоняя страшный сон. – Так и до психушки дойдешь с такими снами!
Она поворочалась некоторое время, пытаясь вновь заснуть, но сон никак не шел. Анна встала, накинула халат и пошлепала в ванную. Умыла лицо холодной водой и посмотрела на себя в зеркало. Лицо белое, с синеватым оттенком.
– Будто мне на самом деле кровь перелили, – проговорила Анна.
Она вернулась в постель, но уснула далеко не сразу. Еще какое-то время в голову лезли разные дурные мысли, которые не давали погрузиться в долгожданный сон.
* * *
Вадим по-прежнему не давал о себе знать. Маша места не находила от беспокойства. И видела лишь один выход – поговорить с матерью Вадима. Возможно, она в курсе и расскажет ей, куда подевался ее сын. Если же… Это «если» Маша старательно гнала от себя. Она боялась даже подумать о самом худшем.
И сейчас ей предстоял малоприятный разговор с Оксаной Петровной. Мать Вадима по-прежнему не отвечала на звонки, пришлось ехать к ней домой.
Маша стояла у подъезда, не решаясь набрать номер квартиры на домофоне. В подъезд заходила девочка с собакой на поводке, Маша проскользнула за ними и вместе с ними же зашла в лифт. Пока лифт поднимался, умная овчарка косилась на Машу карим глазом, словно укоряя ее в неподобающей трусости.
