– Что вам надо?
При виде красоты молодой женщины Андрей на миг смутился, но всё же взял себя в руки и ответил по-польски:
– Я хотел бы поблагодарить вас, пани, за то, что вы позволили нам помыться.
Катаржина с некоторым удивлением посмотрела на Скоморохова.
– Вы говорите на польском языке?
– Да. До войны с Германией я служил на границе, рядом с Перемышлем, и изучал польский и немецкий языки. – он протянул шоколад и банку тушенки. – Это вам, в знак благодарности.
Полька отстранилась.
– Меня незачем благодарить. Вам не нужно было спрашивать у меня разрешения. Вы здесь хозяева.
– Почему вы так говорите?
– Почему?! Вы утром ворвались в мой дом и сейчас ведете себя здесь как хозяева. Впрочем, вам не привыкать. Солдаты вашей армии грабят дома, насилуют женщин и убивают тех, кто им сопротивляется!
– Кто вам это сказал?
– Малгожата, моя служанка. Ее сын Бронислав сражался с немцами в Армии Крайовой в Варшаве, а после подавления восстания пробрался в деревню, навестил мать и снова ушел в лес. Он плохо отзывался о солдатах Войска Польского и вашей армии.
Чувство обиды резануло Скоморохова по сердцу.
– Я не думаю, что это правда. Не могу сказать за всех, но наш батальон уже вторую неделю наступает, и нам некогда было заниматься грабежами и насилием, поскольку мы пришли освободить вашу землю от немцев. И многие мои товарищи полили её своей кровью. В ваш дом мы ворвались потому, что здесь находились немецкие солдаты и офицеры. Или вам с ними жилось лучше?!
Катаржина опустила глаза.
– Простите, если я вас обидела. Мой муж тоже погиб от рук немецких солдат.
– Он был в Армии Крайовой?
Катаржина сделала пригласительный жест рукой.
– Проходите.
Скоморохов зашел в комнату. Она оказалась просторным кабинетом. Предзакатный розоватый свет, который проникал сквозь большие арочные окна, и огонь трех свечей в бронзовом подсвечнике позволили лучше рассмотреть обстановку. Рядом с дверью стояли доспехи рыцаря с алебардой во весь рост и тумбочка, на которой стоял подсвечник. У окна находились кресло с высокой резной спинкой и письменный стол. Место справа от стола занимал массивный шкаф с книгами, стена была увешана старинным оружием: арбалетами, палашами, саблями, пистолетами и мушкетами. Напротив стоял большой кожаный диван, накрытый шкурой бурого медведя. Стену над ним украшала галерея из десяти портретов. На всех были изображены суровые мужчины с бородами, вислыми и лихо закрученными вверх усами, в богатых одеждах, доспехах, униформе разных времен, в шлемах, шапках-рогатывках, украшенных перьями и драгоценными пряжками, треуголках, киверах, конфедератках. Все они были воинами: гусарами, драгунами, уланами. Катаржина заметила его внимание к портретам.
– Это предки моего мужа. Мне кажется, что они охраняют меня, поэтому я живу в этой комнате. Мне здесь спокойнее. Им принадлежал замок рядом с усадьбой, но во время одной из войн он был разрушен. Из кирпичей замка была построена эта усадьба. А это его отец, пан Болеслав. – она указала на изображение пожилого человека в форме польского офицера. – Он служил при Юзефе Пилсудском и умер месяц назад.
Катаржина подошла к письменному столу, взяла с него фотографию в рамке, показала Скоморохову. Он подошел ближе. С фотографии на Андрея смотрел молодой подпоручик в конфедератке.
– Это мой муж Анджей. Он служил в кавалерии и погиб в сентябре тридцать девятого года, в окружении под городом Радом.
– Моя невеста тоже была убита немцами. Это случилось в начале войны, летом сорок первого года в Перемышле. А в Радоме мне недавно пришлось побывать, когда мы освобождали его от немецких солдат. Кстати, и в окружении я тоже побывал, только в сорок первом, в Украине.
Катаржина тяжело вздохнула.
– Война приносит много бед. Вскоре после того, как мы узнали о смерти Анджея, пана Болеслава парализовало, и у него отнялись ноги. Ведь Анджей остался у него единственным родным человеком после смерти жены, матери моего мужа. Он так надеялся, что мы с Анджеем подарим ему внука – продолжателя древнего рода шляхтичей, но бог не дал нам детей. – Катаржина смахнула слезу. – Сердце пана Болеслава не вынесло утрат. Мне бы пришлось трудно, если бы не селяне: конюх Тадеуш и его жена Малгожата – наша служанка и, конечно же, Гюнтер…
– Гюнтер?
– Да, старик управляющий. Он немец. Гюнтер воевал в германской армии еще при кайзере Вильгельме. В восемнадцатом году он возвращался после войны из России. Судьба занесла его в наши края. Наша служанка Ядвига нашла его лежащим у моста. У него был жар и опухла нога. Пан Болеслав велел принести его в дом. Нам удалось его вылечить, но за то время, пока он находился в усадьбе, между Ядвигой и ним возникла любовь. Он остался в усадьбе, женился на Ядвиге, выучил польский язык. Добрый нрав и ум сделали его уважаемым человеком в деревне. Пан Болеслав сделал его управляющим. Однако его счастье было недолгим, Ядвига умерла через полтора года при родах, не оставив ему детей. Он так и остался жить у нас, чтобы быть рядом с могилой возлюбленной… – После полуминутного молчания она продолжила: – Когда немцы захватили Польшу, Гюнтер стал нашим защитником. Перед вашим приходом на первом этаже усадьбы жили два офицера и несколько солдат. Мы не могли им отказать, иначе нас могли ждать неприятности. Возможно, они и позволили бы себе некоторые вольности по отношению ко мне, но уважение к Гюнтеру – фельдфебелю германской армии, награжденному железным крестом, уберегло меня от их посягательств на меня и наше имущество. К тому же Гюнтер сказал им, что я ношу траур по мужу, погибшему в тридцать девятом году. Теперь у меня нет человека ближе, чем он. Ближе был только мой муж – Катаржина бросила взгляд на фотографию. – Вы так на него похожи. Когда вы появились в доме, я подумала, что вернулся мой Анджей.
Скоморохов еще раз посмотрел на фотографию. Действительно, некоторое сходство между ним и покойным мужем Катаржины несомненно было. Она положила фотографию на место, подняла голову, посмотрела ему в глаза.
– Как вас зовут?
– Андрей.
Не сводя глаз с его лица, она взяла из его рук плитку шоколада и банку тушенки, поставила на письменный стол, произнесла:
– Андрей, Анджей, у вас даже имена схожие. Анджей – значит мужественный. Анджей был мужественным человеком, как и вы. А еще это имя в переводе с греческого языка означает «ангел», – Катаржина неожиданно перешла на «ты». – Я думаю, что ты и есть ангел, который спустился ко мне с небес в образе Анджея.
Её тонкие пальцы коснулись его свежевыбритой щеки. В голове Скоморохова зашумело, как от изрядной порции спиртного, его сильные руки охватили податливое тело женщины, но она вдруг освободилась из крепких объятий.
– Подожди.
Катаржина подошла к двери, закрыла её на щеколду, затем затушила свечи в подсвечнике. Солнце уже ушло за горизонт, а потому в комнате стало темно. Андрей услышал шорох одежды. Когда Катаржина снова подошла к нему, на ней была только ночная рубашка. Пахнущее духами и женщиной тело прильнуло к его груди. Он поднял ее на руки, понес к дивану. Спустя минуту их два стосковавшихся по ласке тела слились в одно…
