— С пулеметом обращаться умеешь?
— Так точно!
— На корме «максим» стоит, беги туда. Что-то случилось, он ни одного выстрела не сделал.
Володя опрометью выбежал с мостика, съехал на ногах по поручням трапа и побежал к корме.
На палубе стоял станковый пулемет «максим», но без колесного станка, на тумбе, а рядом лежал матрос. Под головой расплывалось кровавое пятно. Рукой убитый сжимал ручку патронной коробки.
«Осколком, видно, его», — отстраненно подумал Володя. Он закрепил коробку, заправил ленту в пулемет.
В это время пушка на субмарине выстрелила еще раз, угодив в надстройку. Надо спешить, иначе потопит, к дьяволу!
Володя выставил прицел, навел на прислугу пушки, взял упреждение и дал длинную очередь. Похоже, он поторопился, неправильно определил дистанцию до цели.
Пушка выстрелила снова, и снаряд взорвался в надстройке.
Володя поднял прицел еще на деление, прицелился. Дал очередь и с радостью увидел, как попадали рядом с пушкой фигурки комендоров.
Он начал прицеливаться снова, желая пройтись очередью по ходовому мостику на рубке. Только их судно стало вести себя странно. Оно немного уваливалось то вправо, то влево. Володя и не обратил бы на это внимания, но именно из-за этого он не мог толком прицелиться.
Наконец он выбрал момент и дал короткую очередь.
Маленькие фигуры на ходовом мостике, видимые только по пояс, исчезли. Вот и гадай — попал или попрятались.
Лодка стала медленно погружаться, не снижая хода. Вот она скрылась под водой, только какое-то время перископ чертил водную гладь. Но потом пропал из вида и он.
А ведь лодка не отстанет, подумалось Владимиру. Транспорт без пушки, военного охранения нет, судно тихоходное. Сейчас немцы решат отыграться и пойдут в торпедную атаку.
Он побежал на ходовой мостик — предупредить, чтобы смотрели в оба. Лодка попытается зайти спереди, выберет удобную позицию, и тогда увернуться от торпеды будет тяжело. А если учесть, что суденышко тихоходное, — то и невозможно.
Володя взлетел по трапу. Дверь на ходовой мостик была разбита, стенка выбита. У штурвала стоял капитан, из рукава кителя капала кровь. На полу лежал убитый рулевой. Так вот почему судно рыскало!
Володя подскочил к капитану:
— Где аптечка? Я перевяжу.
— Сзади, смотри на переборке.
Внизу и в самом деле был ящик с красным крестом.
Володя достал бинт, помог капитану снять китель. На предплечье левой руки были две рваные раны и линейный порез. Раны сильно кровоточили.
Володя перебинтовал руку и помог капитану надеть китель.
Через разбитые стекла и дверь тянуло ледяным холодом.
— Капитан, позвольте, я встану у штурвала.
— Сможешь?
— Не в первый раз.
Капитан тяжело отошел в сторону и сел на рундук.
Володя сделал шаг вперед и взялся за рукоять штурвала.
— Какой курс держать?
— Двести семнадцать. Как там лодка?
— Погрузилась. Думаю — ненадолго. Надо высматривать перископ. Не отстанут немцы, попробуют торпедой потопить, коли из пушки не получилось.
— Эх, беда какая! Пожара на судне нет?
— Не видел. У пулемета убитый лежит.
— Саня Оглоблин. И рулевой вот еще. Уже двое.
— Боюсь, больше. Радиорубка разбита, антенна сорвана.
— Оглохли теперь, значит!
— Так немцы в первую очередь по радиорубке бьют, чтобы связи лишить и чтобы другим судам или в порт не сообщили. А уж потом — по ходовому мостику. А как судно ход потеряет, добьют не спеша.
— Ты что-то слишком много для зимовщика знаешь…
Владимир промолчал. Он рыскал по поверхности воды глазами, крутил головой — не проглядеть бы подлодку. Немцам бояться нечего, они ведут себя, как дома.
Не успел он это подумать, как заметил впереди, немного правее их курса, головку перископа. Перископ не поднимал волну, стало быть — лодка застопорила ход. Небось штурман ихний сейчас высчитывает параметры цели — скорость, курс, дистанцию. Готовится выдать данные командиру…
— Товарищ капитан! Вижу перископ — впереди и двадцать градусов правее.
Капитан всмотрелся:
— Вижу. Иди галсами.
Володя начал перекладывать руль.
Капитан подошел к трубе переговорного устройства, вынул пробку:
— Машина! Лукич, давай самый полный — все что можешь!
Суденышко постепенно увеличивало ход, из трубы повалил густой черный дым — это кочегары закидывали в топку уголь, стараясь не снизить давление в котлах.
Володя шел то одним курсом, то потом перекладывал штурвал. Так подводникам тяжелее в них прицелиться и попасть торпедой — если только она не из самонаводящихся новинок.
В один из моментов Владимир заметил бегущую к судну дорожку.
— Капитан! Торпеда!
А сам стал перекладывать штурвал круто вправо. Даст бог, он успеет, и судно разойдется с торпедой на встречных курсах.
С высоты ходового мостика был виден след приближающейся торпеды.
Нервы у Володи были напряжены до предела — успеет он отвернуть или торпеда попадет в цель? Ведь тогда судну конец. Уж немецкие подводники не откажут себе в удовольствии всплыть и расстрелять пароходников из пулемета.
Торпеда прошла рядом с кораблем.
Володя даже дышать перестал. Но как только торпеда прошла мимо, он шумно выдохнул.
Рядом кашлянул капитан.
— Меня Федором Савельевичем звать. Похоже, ты из наших, из морских. Пойдешь ко мне рулевым?
— Пойду.
— Ты как на Вайгач попал? Не из этих ли, что там руду добывали?
— Из каких?
— Ну, политические на Вайгаче были. Добывали на руднике свинец и олово. Некоторые, у кого срок закончился, перебрались потом на Большую землю, кое-кто — в Амдерму. На Вайгаче-то рудник закрыли, уж года два как гиблое место. Там ненцы богам своим поклоняются, игрища разные с шаманом устраивают, жертвоприношения.
— Видел я там кости оленьи и рога.
— Вот-вот! А по мне, даже если ты из этих, бывших, мне все равно. Вон, в Молотовске половина грузчиков — из зэков.
Володя слушал капитана вполуха — он следил за морем.
Перископ исчез. Лодка погрузилась, но кто знает — ушел капитан немецкой субмарины искать другую добычу или решил все-таки их потопить?
В поврежденную рубку вошел механик. Он увидел перевязанного капитана и убитого рулевого.
— Савельич! Ты как?
