– Свобода слова, – хмыкнула я.
Фортем одарил нас с нарисованным годдером взглядом, который с равным успехом мог означать и «не перебивай» и «когда ты уже куда-нибудь потеряешься».
– Это не означает, что голограмм, изображающих, как новоиспеченная принцесса ест руками, не появится в сети вообще. Но тем не менее все крупные официальные новостные компании покажут лишь то, что мы разрешим.
– Хорошо, клятвенно обещаю вам не корчить на виду у журналистов не-принцессовских рож. Что-то еще?
– Я еще не закончил. У Люка есть такая штука, и она должна быть у тебя. Не забудь, пожалуйста, ее перед праздником. Прежде чем войти в зал, просто выпусти ее. И не отмахивайся в процессе.
С этими словами он достал что-то из внутреннего кармана пиджака. С ладони мужчины с негромким жужжанием сорвался блестящий серебристый жучок. Вернее, это, конечно, был небольшой робот, но выглядел он аккурат как светлячок-переросток. Жучок сделал вокруг меня несколько кругов и завис в метре, летая следом, куда бы я ни пошла.
Несколько минут я вела себя… ну, как годдер с голограммы. Носилась по комнате, пытаясь убежать от журналистского робота, и знатно развлеклась. Фортем взирал на это безобразие с пугающим спокойствием. А когда я поняла, что жучка не обмануть, и успокоилась, продолжил:
– Внизу есть сенсор, легко отключается. Перед праздником просто запусти его и спокойно ходи где вздумается. Не забудь отключить, когда уйдешь. Конечно, снимки тебя в детской пижаме не попадут в прессу, но вдруг я их решу сохранить?
– Вы, лорд Фортем, удивительно забывчивы, сами ведь дали чип с законодательной базой Канопуса. Там совершенно четкая статья на этот счет – распространение и хранение снимков, порочащих репутацию, запрещено без согласия того, кто на них изображен.
– Ну право слово, мисс Виккерс, любой судья согласится, что такие снимки никоим образом не могут порочить вашу репутацию. Только прибавят рейтинга.
– Одно их присутствие в ваших руках ее порочит.
– Осторожнее, скомпрометированная принцесса будет должна выйти замуж, – усмехнулся Фортем.
– Тогда какое счастье, что вы не принцесса, – закатила я глаза. – Но фоточки лучше все равно не храните. На всякий случай. А теперь – до свидания, я хочу спать, завтра тяжелый день.
Ксенофил не двигался с места, и когда я поняла, что он явно намеревается бесить меня и дальше, молча развернулась и отправилась в спальню. Жучок полетел следом, но свалился, когда я коснулась сенсора на брюшке. Я положила его к платью и украшениям, чтобы назавтра, впопыхах и в волнении, не забыть.
Мягко закрылись двери – Фортем все-таки соизволил уйти, а Мирна меж тем выключила трансляцию годдеров. Я закуталась в одеяло и тяжело вздохнула, сна не было ни в одном глазу. Кто бы мог подумать, что бал в незнакомом дворце будет так пугать. Кто вообще мог подумать, что я хоть когда-то окажусь на подобном балу.
Иногда я боялась, что, стоит закрыть глаза и провалиться в темноту, открою я их уже в привычном мире. Что вместо блестящего белоснежного потолка будут обшарпанные доски старого дома, вместо изящной креманки с муссовым десертом – черствая булка, украденная накануне. Вместо платья потертые джинсы, а вместо титула принцессы – унизительный статус бездомной.
Но день за днем я просыпалась в апартаментах, в теплой постели, и веселая горничная приносила мне завтрак. Страх вернуться в прошлое постепенно отступал, и на его место приходили другие.
В общем, больше всего в новом мире я не любила ночь. Ночью было слишком одиноко.
Глава десятая. Космический бал
Это было первое утро, которое запомнилось мне не приятным предвкушением интересных событий, не неспешным завтраком с видом на чудесный звездный город. Это утро запомнилось паникой, которая началась, едва я открыла глаза, и немного утихла, лишь когда порядком задолбавшаяся Мирна принесла мне стакан какой-то горьковатой воды.
– Успокоительное, – пояснила она. – Одобрено медиками.
Выпила залпом, как водку, чуть не подавилась. Сначала толком ничего не почувствовала, а потом вдруг ощутила… ну не спокойствие, конечно, но все же не опустошающий страх. Так, легкое волнение и предвкушение праздника, к которому мы начали готовиться аж за пять часов.
Сначала легкий обед, затем полчаса отдыха и повторение списка приглашенных. Потом ванна, куча приятных (и не очень) процедур, массаж, маникюр, педикюр, сушка и, наконец, свобода – можно было посидеть спокойно, пока Мирна укладывает волосы и делает макияж.
– Сегодня все внимание будет приковано к тебе.
Если она хотела подбодрить, то выбрала не те аргументы.
– Не волнуйся, ластар не даст тебя в обиду, а Тамир поможет и все покажет.
– Тамир тоже будет? – Я сначала спросила, а потом вспомнила, что Фортем напоминал на лекции о празднике.
Значит, будет не только Тамир, но и вся толпа, обучающаяся во дворце.
– А Кейра?
– Обычно ее приглашают. У нее сегодня выдастся нелегкий вечер.
А я даже не смогу насладиться минутами триумфа, от страха вряд ли замечу, как меняется лицо золотой подружки Фортема.
– А ты не знаешь, что произошло у Тамира с Фортемом? Мне кажется, их вражда выходит за рамки строгого препода и раздолбая-студента.
– Согласна, но подробностей не знаю. Тамир не любит распространяться о своей семье и о том, что не поделил с лордом Фортемом. Семья Тамира довольно высокого происхождения, но о ней почти нет доступной информации. Возможно, это дела кого-то из его родственников. Мне сложно представить, что могли не поделить Тамир и Фортем, ведь когда Тамир приехал во дворец, он был ребенком, а лорд уже возглавлял разведку. Ну… все, я закончила, можешь любоваться.
Надо сказать, я уже привыкла видеть себя симпатичной и ухоженной. Отражавшаяся в зеркале девушка с высокой прической, ловко вплетенными в волосы стразами и с ненавязчивым вечерним макияжем уже почти не казалась нереальной. И в ней действительно угадывались мои черты!
– Многие полностью расписывают лицо, – пояснила Мирна. – У Кейры природная золотая кожа, а многие мечтают изменить свой цвет и прибегают к разным окрашиваниям. Я решила, что тебе это не пойдет, но если присмотришь на празднике что-то интересное, запоминай.
– Нет! – поспешно ответила я. – Не надо раскрашивать мне лицо.
И прически жуткие, в виде каких-то башен и ракушек на голове, я не жаловала, хоть каталоги и уверяли, что это последний писк моды. Предсмертный, не иначе.
Наконец, когда до праздника оставалось не больше получаса, мне разрешили залезть в платье. Последние подгонки, укладки – Мирна утюжила корсаж прямо на мне. И я была готова: еще не блистала, но уже блестела.
Мы дружно посмотрели на экран, где транслировалось время.
– Пойдем? – спросила Мирна.
