«Теперь, когда ты знаешь… когда ты увидела, как все устроено, ты войдешь во вкус и захочешь еще. Коснувшись струн реальности, ты захочешь полететь».
Арион права. Увидев струны и прикоснувшись к ним, нельзя не думать об открывающихся возможностях. Сури чувствовала себя так, словно всю жизнь просидела на пригорке, счастливая и довольная собой. И вот в один прекрасный день она узнала, что ее пригорок – нос огромного зверя. После такого точно не уснешь. Знать о струнах, понимать, что она может изменить мир, и при этом игнорировать свои возможности невыносимо. Если бы струны были лишь тонкими, она наверняка выбросила бы все из головы. Огонь получается от тонких струн, и она разжигала его много лет. Сури притягивала бездна. Пропасть, из которой растут огромные струны, основы мироздания. Чаща, чьи корни скрепляют вселенную.
«Что я почувствую, если дерну одну из них? Какой получится звук?»
Тот, кто создал Бэлгаргарата, прикасался к этим струнам. Он сыграл на них и получил чудовище. Тонкий щит, которым Арион закрывала сложенные камни, казался лунным светом, играющим на поверхности замерзшего озера. И Сури подозревала, что на большее Арион сейчас не способна.
– Как же он это сделал? – вырвалось у Сури.
– Как кто сделал что? – спросила Мойя.
Сури не сразу поняла.
– Чего?
– Ты спросила…
– Я просто размышляла вслух… Если тут был заперт Древний, как же он создал Бэлгаргарата, где взял силу?
Арион отвернулась от прохода.
– Подобное заклинание требует источника огромной силы.
– Если вы его найдете, – проговорила Персефона, – то сможете ли вы нас отсюда вызволить?
Арион кивнула.
– С источником такой силы Сури способна поднять и отшвырнуть гору.
– А ты? – спросила Персефона. – Знаю, ты пытаешься ее учить, но я, как и гномы, думаю, что сейчас не время для уроков. На кону наша жизнь!
– Она не может, – ответила Сури. – Травма головы… В далле Малькольм стукнул ее камнем, и теперь она нездорова… Ей больно каждый раз, когда она использует Искусство. Даже создание преграды ее убивает.
Глаза Персефоны расширились.
– Вот почему ты все перекладываешь на Сури! Вот почему ты не остановила демона!
– Поэтому я и полагаюсь на Сури. Впрочем, я не смогла бы его остановить, даже будучи совершенно здорова. И никто не сможет.
– Погоди! – воскликнула Персефона. – Ты ведь не даешь ему проникнуть сюда. Какой источник ты используешь?
Вид у Арион стал виноватый.
– Всех вас. Чувствуешь усталость? Я краду силу. В основном у них. – Арион кивнула на гномов, все еще храпящих во сне. Она улыбнулась. – Так шуму поменьше.
– Разве в конце концов…
Арион кивнула.
– И скоро это случится?
Арион ободряюще улыбнулась.
– Не волнуйся. – Фрэя утерла нос. – Я умру раньше, чем вы. – Она сглотнула и поморщилась, затем посмотрела на Сури. – Думаю, мне нужно тебя научить, как держать щит.
– Всегда есть способ получше, – пробормотала Роан.
Сури представлялось, что тропа привела их к тройной развилке. Проблема в том, что все три дорожки ведут в одно место. Арион перестанет сдерживать демона, и он их убьет. Либо они умрут от жажды и голода. Либо Сури заменит Арион и рано или поздно использует их силу до конца. И тогда она останется без источника, Бэлгаргарат ворвется и…
Роан права. Должен быть способ получше!
Сури повернулась к Брин.
– Покажи мне, как петь то, что написано на столике.
– Сури, – сказала Арион, – здесь нет силы.
– Тот, кто создал Бэлгаргарата, нашел силу, значит, надо лишь выяснить, где она прячется… Брин, научи меня!
Глава 25
Макарета
«Каждый думает, что врагу приходится легче, чем ему самому. Все верят, что замыслы противников воплощаются именно так, как те хотят, в то время как собственные планы постоянно проваливаются. Забавно, особенно учитывая, что нельзя иметь врагов и при этом не быть врагом самому».
«Книга Брин»
Когда они с Макаретой вошли в Айрентенон, Мовиндьюле понял, что это лучший миг в его жизни. Жизнь наследного принца не баловала. Ему никогда не приходилось совершать ничего достойного, и он практически нигде не бывал, не считая злополучного путешествия в Рхулин.
Отец редко покидал Тэлвару. Поскольку он был фэйн, люди приходили к нему сами. Ежемесячные визиты в Святилище Феррола еще допускались, но бродить по рынку считалось неприемлемым. Жизнь Мовиндьюле была зеркальным отражением жизни отца, и поэтому почти все время он сидел в своей комнате. Считалось, что принц медитирует, совершенствуется в Искусстве. Этим он тоже занимался, хотя по большей части он не делал вообще ничего. Целыми часами он лежал на кровати и грезил наяву, что было занятием непростым, ведь в его жизни мало что происходило. За последние несколько недель мечты Мовиндьюле стали более конкретными, а в тот день – в тот великолепный поддень – некоторые из них даже сбылись.
Прежде старшим советником от миралиитов был Гриндал, и многие годы Мовиндьюле стремился подражать своему герою. Под началом деспотичного Видара принц возненавидел нудные заседания. Однако в тот день все произошло, как в дивном сне: Видар просто исчез. Беднягу обвинили в измене и посадили под стражу. Его место занял Мовиндьюле, и рядом с ним теперь была прекрасная Макарета. Отец не стал обсуждать назначение сына. Он так увлекся разбирательством с Видаром, что не проявил к кандидатуре младшего советника никакого интереса. В кои-то веки все случилось так, как должно. Старое ушло в прошлое, и можно начать все с начала. Да, начать новую, лучшую жизнь! Мовиндьюле представил, что сейчас он входит в Айрентенон впервые. По ощущениям было очень похоже.
И пока они не заняли свои места – пока он не сел на место старшего советника, – он не чувствовал ни малейшей вины.
«Ты ведь не думаешь, что Видар и в самом деле изменник?»
Мовиндьюле избегал вопросов об участи Видара в основном потому, что не хотел знать о планах отца, но еще он боялся вызвать подозрения у Лотиана или Вэсека. Фэйн и так за ним наблюдал. «Вэсек сказал, что ты держишься сам по себе». Интересно, про Серых Плащей им известно? Вдруг Вэсек выяснит, что Видар не изменник? Хуже того, вдруг он выяснит, что принц знал и ничего не сказал? В отличие от Видара, который наказание заслужил, принц был виноват в гораздо меньшей степени. Да и что он мог сделать? Рассказать обо всем отцу? Тогда Макарету и Эйдена взяли бы под стражу или даже казнили. Такого он допустить не мог.
Что было, то прошло. Выбор сделан, причем верный. Видар стар, а у них с Макаретой вся жизнь впереди. Если кем-то и нужно пожертвовать, пусть это будет вредный пыльный старик.
