– Не бери в голову…
Персефона любила Мойю за искреннюю, честную и откровенную прямоту. Среди ее знакомых та была самой храброй и самой отзывчивой. Впрочем, в глубине души Персефона задавалась вопросом, не правы ли Коннигер, Тресса и Падера насчет того, что Мойе пора найти мужа? Не то чтобы ее следовало силой выдать за Обрубка, однако яркая внешность девушки и решительные отказы всем подряд вносили немалый раздор между соперниками. Боги одарили ее неземной красотой. Они же в свое время послали людям огонь с небес. Оба дара способны сеять за собой хаос и разрушение, но ведь никто не станет подносить факел к каждому дереву. В отличие от огня Мойя безудержно заигрывала с мужчинами и совершенно не замечала, какую разруху она несет.
Брин возобновила дежурство у двери, пристально глядя наружу.
– Рэйт и Малькольм уже у колодца.
– А что делают фрэи? – заинтересовалась Мойя.
– Двое оглянулись, остальные сидят, как ни в чем не бывало.
– Приглядывай за ними, – велела Мойя и обернулась к Персефоне. Побарабанив пальцами по чашке, она спросила: – Так что вы делали в лесу? Ты так и не рассказала.
Персефона смутилась.
– Ты ведь не встречалась тайком с Рэйтом? – Мойя выпрямилась, удивленно подняв брови. – Ты ведь не… не занималась тем, что сказал Обрубок?
– Нет!
Мойя нахмурилась и разочарованно откинулась назад.
– Тогда что?
Персефона вздохнула.
– Я отправилась поговорить с деревом.
Мойя, Роан, Брин и Падера переглянулись.
– Что-что? – спросила Мойя.
Персефона кивнула в сторону девочки-мистика, сидевшей, скрестив ноги между стопкой плоских камней и старой корзиной с пыльными сосновыми шишками. Минна лежала, положив голову Сури на колени, а та не обращала ни малейшего внимания на происходящее, увлеченно играя с веревочкой и плетя между пальцами похожий на паутину узор.
– Некоторое время назад ко мне пришла Сури и сообщила, что видела знаки страшного бедствия, намного худшего, чем голод. Тогда я не придала ее словам особого значения.
– Но потом фрэи сожгли Дьюрию и Нэдак, – поняла Мойя.
Персефона кивнула.
– Сури предложила попросить помощи у древнего дерева. Оно самое огромное и старое в лесу и могло бы ответить на мои вопросы.
– Как поживает Магда? – спросила Падера, разжигая огонь под мехом с водой.
– Ты знаешь про дуб? – спросила Персефона.
Старуха кивнула.
– Мэлвин и я впервые… Хм. Мы поженились под его кроной. В один прекрасный весенний день. На ветвях было полно певчих птиц, они нам пели. Хороший знак.
– Наверно, тогда дуб был как хворостинка, а, Падера? – усмехнулась Мойя.
– Сложно сказать, – ответила старуха. – Солнца ведь еще не было и в помине.
Все засмеялись, кроме Роан, которая уставилась на старуху с новым интересом.
Рэйт и Малькольм вернулись, неся на шесте несколько кувшинов из тыкв.
– Перелейте вон в тот большой мех, – указала Падера.
– Значит, ты и в самом деле разговаривала с деревом? – спросила Мойя.
– Я задавала вопросы, – уточнила Персефона. – Сури передала мне, что ответило дерево.
Роан, складывавшая выщипанные перья в кучку, замерла и уставилась на Сури.
– Ты понимаешь язык деревьев?
Сури кивнула, не отрываясь от натянутой между пальцами веревочки. От усердия она даже язык высунула.
– И что оно ответило? – спросила Мойя.
– Да так, всякую околесицу, – отмахнулась Персефона.
– Никакую не околесицу! – впервые заговорила Сури. – Ты задала Магде вопросы, она дала тебе ответы. Проблема решена.
– Ее ответы не имеют никакого смысла! – воскликнула Персефона.
Сури пожала плечами.
– Не вина Магды, что ты ничего не поняла. Она ответила просто, как могла. И она была права, впрочем, как всегда.
– Права? – удивилась Персефона.
Сури кивнула.
– Что именно она ответила? – спросила Падера.
Персефона пожала плечами.
– Что-то про… – Она посмотрела на девочку-мистика. – Сури, ты запомнила?
– Встречай богов радушно. Исцеляй раненых. Следуй за волком, – повторила Сури, не поднимая глаз. – Куда уж проще!
Персефона пролила чай.
– Именно! Ради любви Мари! Встречай богов радушно!
Все посмотрели в сторону дверного проема, откуда вечернее солнце отбрасывало косые лучи на коврик Роан. Персефоне свет показался чуть более золотистым и волшебным, чем минуту назад.
– У меня мурашки по коже! – воскликнула Мойя.
Падера посмотрела на девушку.
– Одевайся теплее. Хотя погоди-ка, я забыла, с кем разговариваю. Попробуем кое-что получше. Поменьше болтай, побольше работай и сразу согреешься. Слезай с кресла, начисти миску картофеля и поставь вариться. – Потом старуха повернулась к Сури. – Ужинать останешься?
– Я ее пригласила, – сказала Персефона.
– Ну и хорошо, только придется обождать, – пояснила Падера. – Случаем не поможешь Персефоне узнать, почему Сэккет, Эдлер и Хэгнер вчера пытались ее убить?
Персефона посмотрела на Сури.
– Неужели сумеешь?
– Понадобятся кости, – ответила мистик.
– У нас есть мертвый цыпленок. – Падера указала на птицу в руках Роан. – Или тебе непременно нужно ритуальное убийство?
– Птичка умерла сегодня?
– Сама свернула ей шею пару часов назад.
– Тогда сойдет. – Мистик вытащила петлю двумя пальцами и усмехнулась.
Рэйт закончил переливать воду, поставил тыквы у двери, потом повернулся и оглядел домик, раздумывая, куда бы сесть.
– Вы точно уверены, что нам можно остаться на ночь? – спросил он. – У вас тут довольно тесно.
– Место найдем, – заверила Персефона, потом приложила руку ко лбу. – Ох, извини, Роан!
Роан, ощипавшая курицу лишь наполовину, замерла.
– За что ты извиняешься?
– Невежливо приглашать гостей туда, где хозяйка – ты. Я не должна решать за тебя.
Роан подняла голову и посмотрела на Мойю.
– Ладно тебе, Сеф! – сочувственно покачала головой Мойя. – Я все еще пытаюсь ее убедить, что спать в кровати можно. Каждую ночь она сворачивается калачиком на коврике.
– На коврике? – Персефона оглянулась на тонкую циновку из тростника, которую днем скатывали и убирали. – Почему?
Мойя посмотрела на Роан.
