У Сури дар был.
Тура поняла это сразу. Старуха-мистик рассказала Сури, как в младенчестве девочка призывала певчих птиц. Оставив ребенка на полянке, поросшей ромашками, фиалками и колокольчиками, Тура пряталась за деревьями неподалеку. Вскоре Сури уже окружала стайка птиц – пестрая компания певуний самых разных видов: щеглы, краснокрылые дрозды, голубые сойки, сороки, желтогорлые пеночки, каштановые крапивники, малиновки, пересмешники и певчие воробьи. Девочка сидела между ними, увлеченно внимая птичьей симфонии. Она умела не только собирать пташек, еще она разговаривала с духами, знала, когда пойдет дождь, и могла предсказать наступление первых настоящих морозов. У Сури был дар, и Тура научила ее им пользоваться…
Небо сменило цвет с оранжевого на фиолетовый. Сури поняла, что время настало, и залила костер. Духи огня воду ненавидят. Как и все дети Оута, бога огня. Этот дух не был исключением и зашипел на нее.
– Извини, – сказала Сури, жалея, что не знает его имени. Она даже не была уверена, что имена есть у всех духов. Только у самых главных. К примеру, Воган – дух Серповидного леса, Фрибл-Библ – дух Высокого Потока, чье имя она любила повторять. Малютки духи огня похожи на духов камня и ветерка – их слишком много, за всеми не уследишь. Интересно, озаботилась ли вообще Элан именами для всех них?
Собрав кости, Сури положила их на циновку и принялась вглядываться в прожженные огнем дырочки и трещинки. Как объясняла Тура, прорицать по костям – все равно, что угадывать намерения человека по тону его голоса. В данном случае это голос Мари и язык богов. По сути, многое зависит от толкования. И все же дар девочки к прорицанию простым изучением костей не ограничивался.
Тура поражалась способности Сури находить дорогу в лесу. Сперва старуха приписала ее превосходной памяти девочки, однако затем отбросила эту идею, поскольку Сури с такой же легкостью отыскивала путь и туда, где прежде не бывала. Тура нашла подземные залы, которые Малькольм назвал палатами дхергов, за пятьдесят с лишним лет жизни в Серповидном лесу, Сури обнаружила еще три всего за неделю.
Лучше всего у Сури получалось ладить с духами огня. К восьми годам ее игра с огнем, когда она болтала с язычками пламени, заставляла их танцевать и менять цвет, переросла в нечто большее. Наблюдая, как Тура мучается, пытаясь зажечь лучину трением дерева о дерево, Сури разожгла свой костерок всего парой слов.
– Как ты это сделала? – спросила Тура.
Сури пожала плечами.
– Попросила духа огня прийти, и он пришел. Разве не так это делается?
Тура кивнула, однако Сури заметила на лице старухи растерянность и тревогу, может быть даже и страх. Тура заговорила про мэлкинов и упомянула, что Сури наверняка сбежала от кримбалов.
Сури уставилась на кости, изо всех сил вглядываясь в знаки. Прорицать на закате тяжело. Чтобы все разобрать, нужен дневной свет, а он угасает слишком быстро. Пока садилось солнце, и наступала ночь, Сури удалось кое-что прочесть. Она нашла не совсем то, что искала. Ничего про напавших на Персефону мужчин и причину их поступка, зато она обнаружила нечто гораздо более важное…
Сури закончила изучать знаки на правой ноге цыпленка. Дырочки располагались рядом друг с другом, почти на конце кости, указывая, что событие относится к ближайшему будущему. Вглядываясь в трещины, она заметила две линии, которые предполагали два разных исхода.
В первую очередь, кости изобиловали плохими предзнаменованиями примерно в тех же несметных количествах, которые Сури увидела прямо перед тем, как пришла к Персефоне. С тех пор мало что изменилось. Вглядевшись пристальнее и вникнув в детали, она поняла: все кости в один голос твердят, что поворотный момент настанет при следующей полной луне. Кости не сказали ей, почему – они и сами не знали, скорее всего потому, что это были куриные кости. В одной точке сойдутся разные силы и, в зависимости от развития событий, мир изменится в ту или иную сторону. Три кости говорили о страшной опасности, грозящей «нам» и «им». Одна из костей живо заинтересовала Сури, потому что указывала на огромную тайну, спрятанную в лесу и охраняемую медведем. Также кость сообщила, что эта тайна сыграет в грядущем противостоянии решающую роль. Сильнее всего мистика поразила последняя кость. Самая большая и чистая, поврежденная огнем лишь на конце. Эта кость объявила, что в Далль-Рэн идет чудовище, чтобы убить их всех.
Сури обругала гаснущий свет, продолжая вглядываться в трещины и пятна. Сперва она решила, что чудовище – фрэи, но нет. Знаки указывали на одно существо, а не на нескольких врагов. Причем так явно, что Сури даже знала его имя. Остальные подробности исчезали на обуглившемся конце кости. Впрочем, мистику они были не нужны – она и так знала достаточно.
– Грин, – произнесла Сури вслух.
Миг спустя вдалеке проревел медведь, перепугав стаю черных птиц. Они полетели в сторону заходящего солнца – на запад.
Минна подняла голову, всматриваясь в лес.
– Дело плохо, – шепнула девочка волку.
Глава 14
На запад
«Многие наши слова происходят от языка дхергов или языка фрэев. Рхун означает “дикий”, так фрэи прозвали людей. Рхулин означает “Земля рхунов”. “Эврлин” означает “Зеленая земля”. А далль на языке фрэев – “стена”. Суффикс – идд переводится как “новый”. Поэтому на карте я обозначила эту территорию как Рэнидд».
«Книга Брин»
Благодаря названию Арион ожидала, что граница с Эврлином будет зеленой, но все, что она видела последние несколько дней, было коричневым. Коричневые скалы, коричневая трава, коричневая грязь – даже деревья были темными. Еще ее разочаровало отсутствие полей. Арион доводилось видеть картины открытых долин – широкие просторы равнин или холмистой местности – которые давали обзор необъятных небес и дивных закатов. Пересекая же Нидвальден, она ехала через бесконечный тоннель из деревьев, и огромный лесной массив, известный как Харвудский лес, ничуть не напоминал древние рощи Эриана. Здесь вовсе не хотелось побродить среди пятен проникающего сквозь листву света. Густой подлесок блокировал солнечные лучи, дорогу заплетала колючая ежевика. Здешние леса были дикими и враждебными, их тайны надежно скрывали мох, листья и хвоя.
Арион следовала за Тимом, который ехал на лошади кремовой масти. Хотя Гриндал предложил ей своего проводника, она отказалась. Не чтобы она боялась, что он будет вредить или шпионить за ней. Просто Арион не хотелось провести несколько дней один на один с прихвостнем Гриндала. И все же проводник бы ей не помешал.
Как ни странно, кроме фэйна ни один из живущих миралиитов ни разу не выходил за границы Эриана. Поэтому Арион пришлось выбрать проводника из другого сословия, что слегка расширило выбор. Кроме инстарья мало кто пересекал реку Нидвальден, к тому же сейчас их не было в Эстрамнадоне.
Наконец Арион сузила свой выбор до шести. В их числе была архитектор-эйливин, которую однажды инстарья нанимали для ремонтных работ в северной крепости Эрванон после атаки орды великанов (Арион переспросила про нападение великанов трижды, думая, что ослышалась. Не ослышалась). Еще было трое строителей-нилиндов, которых эйливин брала с собой для выполнения ремонтных работ. Еще один вариант – охотник-асендвэйр, несколько сотен лет прослуживший в каждом из четырех аванпостов Эврлина, однако выяснилось, что сейчас он болен. И, наконец, был Тим – умалин, направленный приверженцами Феррола провести теплое время года, служа на дальних рубежах.
