– Думаю, вы прекрасно держались, – проговорил он. – Имали бывает такой…
– Надеюсь, новости с границы у тебя благоприятные, – оборвал его Лотиан, приподнимая подол ассики, чтобы спуститься по ступеням.
– Боюсь, что нет, – ответил Гриндал. Он даже не пытался смягчить новость. Имали поднесла искру, теперь ему оставалось лишь немного раздуть тлеющий огонек. – Положение ухудшилось.
– Ухудшилось? Куда еще хуже? Совет опасается, что Алон-Рист на грани бунта.
– Арион взяли в плен.
– Что? Кто посмел? – Лотиан остановился на нижней ступени и яростно сверкнул глазами. Несколько членов совета замедлили шаги и оглянулись.
– Нифрон и его рхуны.
– Его рхуны? Что значит – его рхуны?
У Лотиана был чудный тик: стоило ему разозлиться, и верхняя губа справа начинала подергиваться. В роли марионетки он был бы великолепен, но в марионетке Гриндал не нуждался.
– Похоже, Нифрон поднял мятеж и претендует на роль защитника варваров. Он и его галанты нашли прибежище в рхунском далле. Когда Арион потребовала, чтобы они выдали преступника, ее захватили в плен.
– Захватили?! – Фэйн уставился на него с недоверием. – Как они смогли ее захватить? Она же миралиит!
Гриндал с трудом подавил улыбку. В результате вышла гримаса, которую Лотиан воспринял как отвращение к действиям мятежников.
– Впрочем, она ведь не фэйн.
Процессия советников остановилась, поскольку послушать хотелось всем. Гриндал пошел дальше, уводя фэйна в глубину площади. Он не боялся, что их услышат. Это было бы даже к лучшему, однако он почти подобрался к сути вопроса, и тут уже лишние уши были ни к чему.
Лотиан последовал за ним. Как всегда.
– Арион захватили врасплох, потому что Нифрон отрекся от законов предков и перенял пороки дикарей…
В честь торжественного открытия первого совета под предводительством нового фэйна площадь заполнили ремесленники со своими товарами и артисты. Толпа редела, обходя прилавки. Танцоры сменяли музыкантов, сказители собирали слушателей обещаниями захватывающих приключений.
Гриндал подумал, что их так же легко увлечь глупостями, как и детишек. Нет, не детишек. Так Гриндал воспринимал других фрэев, когда закончил Эстрамнадонскую Академию Искусства, но с тех пор он пересмотрел свою оценку. Теперь детьми он считал собратьев-миралиитов с Лотианом во главе. Остальные были трудолюбивыми бобрами, деловито возводившими плотину и суетившимися на солнце.
– Что они с ней сделали? – спросил фэйн.
– Ударили камнем по голове.
Лотиан снова остановился, изумленно выкатив глаза.
– Быть не может!
– Видел утром своими глазами, – объяснил Гриндал. – Рхун тихонько подкрался сзади. Пролез за ее щит.
– Своими глазами? – Лотиан ошарашенно посмотрел на Гриндала. – Это же ясновидение! Неужели ты им владеешь?
Гриндал снова зашагал, заставляя фэйна пуститься рысью, чтобы его догнать.
– Вряд ли я только что вернулся из путешествия на запад.
– Гриндал, твои способности не перестают меня удивлять! Я рад, что ты на моей стороне! – На этот раз Гриндал позволил себе чуть улыбнуться. Лотиан был слеп не только в вопросах магических способностей. – Так что же случилось? С ней все в порядке? Жить будет?
– Судя по моим наблюдениям, Арион вошла в деревню рхунов и заговорила с Нифроном. Похоже, беседа не заладилась: ей пришлось использовать Искусство, чтобы подчинить его и галантов. Потом рхун ударил ее камнем по голове. Там, где она упала в грязь, я видел много крови.
– Кровь? Грязь? – Лицо Лотиана посуровело. – Она ведь наставница моего сына! Специально выбранная и выпестованная моей матерью!
Гриндал едва сдержал улыбку: Лотиан никогда не любил Арион. До прихода к власти он не раз давал волю ревности. Он досадовал, что Арион заботила Фенелию куда больше, чем собственный сын. Самодовольство и вечная укоризненность наставницы до боли напоминали Лотиану его мать.
Иногда Гриндалу отчаянно не хватало собрата, с которым он мог бы поделиться самыми смачными моментами, подобными этому. Жаль, что Имали ему враг… Вероятно, он расскажет Трилосу, хотя вряд ли тот оценит возвышенный юмор и красоту момента. Трилоса не интересовало ничего, кроме Двери.
Заметив, что Лотиан снова замедлил шаг, придавленный новостью морально и физически, Гриндал подул на горячие угли.
– Будь фэйн Фенелия жива…
– Ха! Моя мать испепелила бы всю границу. Как они посмели тронуть ее ненаглядную Арион! Всем она запомнилась как мудрая, миролюбивая правительница, но… ты ведь помнишь, какой она была во время войны?
– Полагаю, я помню лучше, чем вы. Вам было тогда всего лишь – сколько? – Гриндал покрутил пальцем, пытаясь припомнить точный возраст.
Прохожие съежились от страха и поспешно удалились на безопасное расстояние.
– Я был молод, но помню, – проговорил фэйн. – На месте одной равнины теперь вздымается огромная гора. Она умела быть весьма жестокой. Причем намеренно жестокой, знаешь ли.
– То было в дни войны.
– Ну да, а как она обошлась с дхергами? Фенелия могла бы их сжечь или засыпать градом, но нет, ни то, ни другое не было бы достаточным наказанием. Они так сильно любили свои земли, что восставшие по ее велению скалы и камни сокрушили и души, и тела дхергов. Все говорят о ее сострадательности и о том, что она позволила дхергам выжить. Я был там, когда она сошлась с дхергами на равнинах Мэдора. Фенелия лишь недавно овладела Искусством, и никто из нас не знал, на что она способна. Гнусные кроты со своими железными клинками и доспехами сокрушили все силы, брошенные нами. Я сам испугался, хотя мне и неприятно об этом говорить. Мать, видимо, тоже, если учесть, что дхерги убили двух фэйнов перед ней. В конечном итоге ее я убоялся куда больше, чем их. Воздвигнув покрытый снеговой шапкой монумент своей силе и безжалостности, Фенелия раздавила и погребла под ним больше ста тысяч врагов!
– Вы истинный сын своей матери.
Они дошли до конца площади и приблизились к дворцу, чьи ворота были гостеприимно распахнуты. Удалившись от непрошеных ушей, Гриндал поспешил подлить масла в огонь.
– Что вы станете делать, мой фэйн?
– Мятеж нужно подавить! Виновных следует жестоко наказать, пусть это послужит примером другим.
– Мудрое решение, но вряд ли Петрагар с ним справится.
– Петрагар не способен справиться даже с ремешками на собственных сандалиях!
Гриндал кивнул.
– Задним числом я понимаю, что посылать Арион было ошибкой. Для таких поручений она слишком добросердечна.
– Она знала мою мать лишь в ее последние годы, после того, как та смягчилась. Мне нужен тот, кто не страшится применять силу для подчинения. – Лотиан остановился. – Как насчет тебя?
