Так называемое «партизанское движение» в Северном Китае привлекло к себе внимание европейских лидеров белой эмиграции. Так, Высший монархический совет направил в Харбин особую группу под командованием капитана 1-го ранга К. Шуберта, в которую входили капитаны 2-го ранга Б. Апрелев, полковники Ю. Апрелев, Н. Флоров и ряд других офицеров. В их распоряжение было выделено 40 тыс. иен для формирования и финансирования партизанских отрядов. Позднее из Америки в Харбин с теми же целями прибыл представитель великого князя Николая Николаевича генерал-майор Н. Сахаров. Поддержало партизан и «Братство русской правды» во главе с генералом П. Красновым, выделив для них 2 тыс. долларов. А «Дальневосточный корпус русских добровольцев» со второй половины двадцатых годов прошлого века финансировал три регулярно действующих отряда, каждый численностью от 15 до 30 человек. Один из них, под командованием П. Вершинина, оперировал в Забайкалье, второй, под началом С. Марилова, — в Приморье, а третий, которым руководил старообрядец Н. Худаков, — в Амурской области. Оружие эти отряды получали из Харбина через Н. Мартынова, который сам неоднократно участвовал в набегах на советскую территорию.
Кроме вооруженных налетов на территорию СССР, белоэмигрантские организации пытались проводить и акты индивидуального террора против находящих в Китае советских официальных представителей. Одним из них был полпред СССР в Пекине Лев Карахан, покушение на которого, как утверждает находившаяся в то время в Китае в качестве переводчика советских военных советников В. Вишнякова-Акимова, было предотвращено лишь благодаря вмешательству китайской полиции. «Когда в конце 1925 года он (Карахан. — Прим. авт.) возвращался из отпуска, проведенного в Советском Союзе, — вспоминала она, — в Харбине были арестованы русские белогвардейцы, готовившие на него покушение»
[44].
Разумеется, подобная активность белоэмигрантов не могла оставаться безнаказанной. Поэтому Восточно-Сибирским краевым ПП ОГПУ и местными органами госбезопасности на территории Маньчжурии регулярно проводились спецоперации по ликвидации предводителей и организаторов «партизанских» отрядов. Так, зимой 1926 года на улице города Маньчжурия советскими агентами был похищен и вывезен в СССР полковник Ктиторов. Тогда же из Восточной Маньчжурии (район Мулинских копий) с помощью хунхузов и агентов ОГПУ на копях С. Скидельского, Н. Брусиенко, Н. Гнедых и П. Малаховского были захвачены полковник Жилинский, партизаны А. Рудых, Овечкин-Петров, Понявкин и другие.
А через некоторое время в том же районе были убиты партизаны Синев, Стрелков, Шошлов, Рудых-младший и другие. Там же спустя два года агенты Гродековского отдела ОГПУ Баженко и Князев убили старого партизана Дудко по кличке «Монашек».
Кроме борьбы с белой эмиграцией, советская разведка занималась в Китае и своим прямым делом — сбором политической и военной информации в этом далеко не спокойном регионе. Но при этом ИНО ОГПУ и Разведупр РККА не только внимательно отслеживали происходящие в Китае события, но и активно вмешивались в них, причем иногда дело доходило даже до физической ликвидации некоторых неугодных Кремлю китайских правителей. Примером тому может служить убийство 4 июня 1928 года главы мукденской группы китайских «милитаристов» маршала Чжан Цзолиня.
Родившийся в 1876 году, Чжан Цзолинь в молодости был хунхузом — так в Маньчжурии называли бандитов, объединившихся в многочисленные шайки и промышляющих грабежом и убийствами. Став со временем предводителем одной из таких банд, Чжан Цзолинь во время Русско-японской войны 1904–1905 годов воевал на стороне японцев, которые использовали хунхузов для рейдов по тылам русской армии, где они совершили немало кровавых преступлений. После войны Чжан Цзолинь, будучи японской креатурой (в частности, ему покровительствовал будущий премьер-министр Гюити Танака), со своим отрядом был принят в регулярную китайскую армию и сделал там стремительную карьеру, дослужившись до генеральского чина и должности командира дивизии.
Свержение в 1911 году Цинской императорской династии еще больше упрочило положение Чжан Цзолиня, и в 1916 году, воспользовавшись слабостью пекинского правительства, он при тайной поддержке Японии попытался объявить Маньчжурию независимой от Китая. Пекин, боясь потерять богатые, с относительно развитой промышленностью северные области, назначил Чжан Цзолиня военным губернатором Мукдена и генерал-инспектором восточных провинций, пытаясь тем самым купить его лояльность. Но в 1917 году, после подавления в Пекине монархического путча генерала Чжан Сюня, Чжан Цзолинь окончательно перестал подчиняться центральному правительству и стал фактическим правителем Маньчжурии, превратившись тем самым в так называемого «провинциального милитариста».
Здесь необходимо пояснить, что китайский «провинциальный милитаризм» — явление весьма своеобразное и характеризуется системой дуцзюната, при которой военный губернатор провинции (дуцзюн), командовавший размещенными в ней войсками, совмещал функции военной и гражданской властей. В условиях ослабления центрального правительства роль дуцзюнов быстро выросла, они стали полновластными хозяевами контролируемых ими территорий, а очень скоро их власть распространилась на большую часть Китая. Опорой дуцзюнов были их наемные армии, с отсталой организацией и палочной дисциплиной, плохо вооруженные, но вполне пригодные для борьбы одного дуцзюна против другого. Если же говорить конкретно, то к 1918 году в Китае образовалось несколько основных группировок, претендующих на власть в стране: северные — фыньтяньская, или мукденская, во главе с Чжан Цзолинем и аньфуистская во главе с Дуань Цижуем; центральная (чжилийская) во главе с Цао Кунем и У Пейфу; и южная, где главную роль играл лидер партии Гоминьдан Сунь Ятсен.
Что касается Чжан Цзолиня, то его шансы на победу были довольно высоки. Во-первых, он пользовался поддержкой Японии, во-вторых, в Маньчжурии была самая развитая в Китае железнодорожная сеть и находилась большая часть предприятий тяжелой промышленности, построенных главным образом японцами, и, в-третьих, он обладал необходимыми для лидера качествами. Вот, например, какую характеристику дает Чжан Цзолиню русский эмигрант П. Балакшин, никогда не замеченный в симпатиях к маршалу:
«Небольшого роста, несмотря на свое маньчжурское происхождение, худощавый, вкрадчивый, с виду мягкий, но неуклонно стремящийся к своей цели, необразованный и даже неграмотный, Чжан Цзолинь проявил себя достойным правителем маньчжурского народа. В расшитом золотом мундире, увешанный звездами и орденами (местного или японского производства), в головном уборе с белым плюмажем, он производил на своих подчиненных внушительное впечатление.
Кроме природного ума, хитрости, политической изворотливости, в нем было много личного обаяния — если это выражение можно применить к типичному китайскому правителю того времени. Свои политические ставки Чжан Цзолинь всегда делал с расчетом извлечь выгоду для себя и укрепить свою власть. Он жаловал иностранцев, и у него всегда находились иностранные советники, в том числе военный советник генерал Г.И. Клерже (Бывший русский генерал, военный разведчик. — Прим. авт.). Чжан Цзолинь играл немалую роль в проведении японских планов в отношении Маньчжурии и Китая, и при его штабе находились в качестве советников офицеры японского Генерального штаба»
[45].
