Ни в какие отношения с этими польскими отрядами не вступать. При обнаружении таких отрядов немедленно личный состав их разоружать и направлять на армейские пункты сбора для проверки.
В случае сопротивления со стороны польских отрядов применять в отношении них вооруженную силу…»
А через два дня появилось дополнение к этому приказу. Согласно этому документу:
«Донесения о ходе разоружения польских отрядов и о количестве собранных на сборные пункты солдат и офицеров включать в ежедневное боевое донесение, представляемое в штаб фронта к 20.00. нарастающим итогом»
[245].
Можно предположить, что успехи в ликвидации отрядов повстанцев были так же важны, что и победы над фашистскими войсками.
В отличие от просоветских коммунистических военизированных формирований, например немногочисленной, но активно боровшейся с немцами Армии людовой или Войска польского (ВП), которое с боями дошло до Берлина, ориентировавшиеся на Лондон националистические повстанцы не могли оказать Советской армии реальной помощи в освобождении страны. Как уже упоминалось выше, большинство этих отрядов отличала «позиция выжидания» в отношении фашистских оккупантов. Когда 3 августа 1944 года на переговорах в Москве премьер-министр эмигрантского правительства Станислав Миколайчик (сменивший в июле 1943 года погибшего в авиакатастрофе своего предшественника генерала Владислава Сикорского) заявил, что «поляки создали в Польше подпольную армию», Иосиф Сталин резонно заметил:
«Борьбы с немцами она (Армия крайова. — Прим. ред.) не ведет. Отряды этой армии скрываются в лесах. Когда спрашивают представителей этих отрядов, почему они не ведут борьбы против немцев, они отвечают, что это не так легко, так как если они убивают одного немца, то немцы за это убивают десять поляков… наши войска встретили под Ковелем две дивизии этой армии, но когда наши войска подошли к ним, оказалось, что они не могут драться с немцами, так как у них нет вооружения… отряды польской подпольной армии не дерутся против немцев, ибо их тактика состоит в том, чтобы беречь себя и затем объявиться, когда в Польшу придут англичане или русские»
[246].
Еще одна веская причина уничтожения националистического подполья — потребность в защите тыла стремительно наступающей Советской армии. Еще в мае 1944 года, до того, как красноармейцы начали освобождение Польши, была выпущена специальная директива заместителя наркома внутренних дел СССР Ивана Серова и начальника войск НКВД по охране тыла Действующей армии генерал-майора Ивана Горбатюка. Она «информировала» командиров частей и соединений внутренних и пограничных войск, что на территории, которую планировалось очистить от немецко-фашистских захватчиков летом 1944 года, «враждебно настроенные к нам группы населения» будут стремиться «в подходящий момент ударить нам в спину». К разряду «враждебно настроенных» были причислены все польские вооруженные организации, подчинявшиеся польскому правительству в эмиграции
[247].
Дело в том, что еще в 1943 году польским «правительством в изгнании» были разработаны планы провокационной вооруженной демонстрации на случай вступления Советской армии на территории восточной и центральной частей страны. Они были отражены в директиве, датированной 27 октября 1943 года. Более того, в конце того же года Главный штаб «АК» на основе этого документа издал инструкцию о целях и задачах так называемой операции «Бужа» («Буря»). Он предусматривал активизацию подразделений Армии крайовой и захват ими отдельных населенных пунктов и районов, которые будет оставлять отступающая германская армия
[248].
Не дожидаясь появления Красной армии, отряды «АК», действовавшие на территории Западной Белоруссии и Южной Литвы, в середине 1943 года начали вооруженную борьбу против советских партизан. В рапортах комендантов из этих районов ежемесячно сообщалось о сотнях убитых подпольщиков
[249].
Первые операции по обезоруживанию повстанческих отрядов, которые проходили летом 1944 года, носили «добровольно-принудительный» характер. Арестованные не пытались оказывать сопротивления. А вот с 15 по 20 октября того же года произошло 4 боевых столкновения войск НКВД с повстанцами. В результате 112 человек арестовано, а 5 убито. О жертвах среди советских военнослужащих не сообщается
[250].
Справедливости ради отметим, что при нейтрализации антикоммунистического военизированного подполья Москва и Варшава применяли не только «кнут», но и «пряник». Так, когда в начале лета 1945 года на территории Польши было сформировано Временное правительство национального единства, то западным державам пришлось отказаться от официальной поддержки правительства в изгнании и установить дипломатические отношения с Варшавой
[251]. Это в какой-то мере снизило политическую поддержку повстанцев со стороны Запада.
22 июля 1945 года была объявлена амнистия для участников бандформирований, которые не совершили антиправительственных преступлений и были арестованы за мелкие правонарушения: незаконное хранение оружия, радиоприемников и т. п.
[252] По оценкам польских историков она коснулась 42 000 человек
[253]. С этого времени началась постепенная «легализация» повстанцев.
Еще одна эффективная мера — постепенный вывод советских войск, участвовавших в охране тыла Красной армии во время Великой Отечественной войны и боровшихся с бандитизмом (подробнее об этом будет рассказано ниже). В Москве прекрасно понимали, что справиться с повстанцами смогут только местные правоохранительные органы, которые подчинялись избранному народом, но подконтрольному Кремлю правительству. Если поручить эту специфичную миссию (уничтожение радикально настроенной оппозиции) войскам Красной армии, то местное население объединится в борьбе против «оккупантов». С другой стороны, руководство «силовых» структур в Варшаве прекрасно осознавало, чем может обернуться для страны лояльное отношение местных властей к антисоветским организациям. Это стимулировало польские правоохранительные органы самим оперативно решать задачу по «нейтрализации» повстанцев. К тому же многочисленные представители советских органов госбезопасности щедро делились своим опытом с польскими коллегами.
