– Если в ближайшие часы допросы не дадут результата, мой брат казнит первых попавшихся людей. Вероятно, невинных. Но Ризеку на это плевать.
– Странно, что тебе не плевать, – произнесла Тека. – Я всегда считала тебя эдакой садисткой.
Я почувствовала резкую боль. По щеке к виску пробежала тень. Мне едва удалось подавить судорогу.
– Полагаю, вы догадывались о возможных последствиях ваших действий, когда шли на дело, в чем бы оно ни заключалось, – сурово продолжила я. – Однако те, на кого свалит вашу вину мой брат, не рассчитывали на подобный расклад. Люди умрут, Тека, и знаешь почему? Потому что вам приспичило подразнить Ризека Ноавека.
– Подразнить? – воскликнула Тека. – Так-то ты называешь констатацию истины и расшатывание диктатуры твоего брата? Демонстрацию того, что контроль над двигателями корабля – в наших руках?
– Не придирайся к словам, – буркнула я.
Тени переползли на плечо и заплясали на мой шее. Тека немного напряглась. Я поморщилась.
– Если вам небезразлична жизнь невинных, советую назвать мне имена, – добавила я. – А если безразлична, пусть Ризек сам выбирает виноватых. Решать вам, ясно?
Тека отвернулась и уткнулась лбом в дверь.
– Ну и дерьмо, – пробормотала она.
Пять минут спустя я шла за Текой Суруктой по техническому туннелю к погрузочному доку, подпрыгивая от каждого шороха или стука. В данной части корабля это означало, что передвигалась я вприпрыжку. Хотя отсек находился далеко от жилой зоны корабля, здесь было чересчур шумно.
Наконец мы добрались до металлического помоста, на котором могли разминуться разве что два худощавых человека, да и то втянув животы. Внизу всякая машинерия, водяные цистерны, печи и ток-двигатели, поддерживающие корабль в движении и жилом состоянии. Если я здесь заблужусь, то есть вероятность, что я никогда не найду выход.
– Если ты планируешь заманить меня подальше и прикончить, тебе придется попотеть.
– Сначала я бы хотела понять, что у тебя на уме, – ответила Тека. – Ты не такая, какой я тебя представляла.
– А бывает иначе? – мрачно усмехнулась я. – Спрашивать о том, каким образом вы обесточили корабль, бесполезно, да?
– Отчего же. У нас с этим не возникло никаких проблем.
Тека остановилась, прикоснулась ладонью к стене и закрыла свой единственный глаз. Лампочки, затянутые в металлические сетки, моргнули. Один раз, затем – три.
Тот же самый ритм, который я слышала перед нападением.
– Я могу вмешиваться в функционирование всего, что работает на Токе, – пояснила она. – Поэтому я и стала техником. Жаль, что трюк со светом может сработать только на корабле. В Воа для освещения используют фензу или горюч-камни.
– Тебе нравится жить на корабле?
– В принципе, да. Но иногда от каюты размером с чулан меня мутит.
Мы приблизились к решетчатой площадке над одним из кислородных конвертеров, которые оказались гораздо выше и шире меня. Конвертеры вытягивали через вентиляционные отверстия выдыхаемый нами углекислый газ и превращали в «нормальный» воздух, но сам процесс был выше моего понимания.
Во время прошлой Побывки я попыталась почитать что-нибудь о конвертерах, но книги оказались слишком специализированными.
Вещей, мне недоступных, было немало.
– Не шевелись, – приказала Тека. – Мне нужно кое с кем повидаться.
– Куда ты? – спросила я, но одноглазая уже скрылась.
Я топталась на решетке, а по моей спине уже стекали капельки пота. Я слышала шаги Теки, но из-за эха не могла разобрать, откуда идет звук. Вдруг она вернется с шайкой заговорщиков, которые меня и прикончат? Или Тека передумала меня убивать? Я ввязалась в авантюру очертя голову, даже не подумав о собственной безопасности – но мне просто не хотелось видеть казнь ни в чем не повинных людей, когда настоящие преступники попрятались по щелям.
Вскоре я услышала шарканье подошв по металлическим ступеням и обернулась. Я увидела высокую худую женщину. Седые волосы сияли, словно борт транспортного поплавка. Я узнала в ней женщину с фотографии Теки.
– Здравствуйте, мисс Ноавек, – произнесла она. – Меня зовут Зосита Сурукта.
Зосита была, как и ее дочь, одета в рабочий комбинезон, разве что штаны закатаны на лодыжках. Лоб прорезали глубокие морщины. Что-то в облике Зоситы напомнило мне мою мать – такая же гордая, элегантная и опасная.
Думаю, поэтому Зосите и удалось меня смутить.
Тени под моей кожей начали извиваться в такт участившимся пульсу и дыханию.
– А мы раньше не встречались? – спросила я. – Ваше имя кажется мне знакомым.
– Не уверена, что мне бы позволили общаться с Кайрой Ноавек, – Зосита по-птичьи склонила голову.
Я ей не поверила. Что-то странное сквозило в ее улыбке.
– Тека рассказала вам обо всем?
– Да. Хотя она не подозревает, как именно я поступлю. Я, пожалуй, сдамся.
– Когда я предлагала этот вариант Теке, – я сглотнула, – то не думала, что в деле будет замешана ее родная мать…
– Мы готовы нести ответственность за свои действия, – произнесла Зосита. – Я возьму на себя вину за беспорядки. Это будет правдоподобно, ведь я – диссидентка. Я преподавала отирианский шотетским детям.
Я знала, что некоторые старики-шотеты могли изъясняться на других языках, поскольку изучали их еще до введения запрета. Отец и Ризек были здесь совершенно бессильны: нельзя же заставить человека забыть однажды выученное.
Я слышала, что кое-кто из шотетов до сих пор продолжал тайком учить чужим языкам своих детей. Обычно таких людей наказывали, и они становились изгоями.
Никогда не думала, что встречу кого-то из диссидентов на побывочном корабле.
– И, разумеется, именно мой голос вы слышали в ту ночь по интеркому, – Зосита опять склонила голову, на сей раз – в другую сторону.
– Вам… – я запнулась. – Вы понимаете, что Ризек вас казнит? Публично.
– Догадываюсь, мисс Ноавек.
– Понятно, – я поморщилась от боли. – А вы допрос вынесете?
– Допрос? Я полагала, что вопросы будут лишними, раз я сдамся добровольно.
– Ризек беспокоится из-за колоний диссидентов. Ризек захочет вытянуть из вас всю информацию прежде, чем… – слово «казнь» застряло у меня в глотке.
– Прежде, чем казнит меня, – закончила Зосита. – Мисс Ноавек, что с вами? Вы сильно нервничаете? Отдышитесь. Неужели вы столь мягкосердечны? – Ее взгляд застыл на моей левой руке, прикрытой наручами.
– Нет! – рявкнула я.
– Я вовсе не хотела вас оскорбить, – спокойно произнесла Зосита. – Мягкие сердца делают вселенную пригодной для жизни.
Ни с того ни с сего я вспомнила Акоса, машинально пробормотавшего извинение на тувенском, протискиваясь мимо меня к холодильнику. Я крутила его слова то так, то эдак, как навязчивую мелодию, которая норовила застрять в голове.
