– Вот и славно. А теперь тебе лучше идти.
Йорек спрятал пузырек в карман, – Акосу показалось, что он сделал это помимо воли. Йорек рассеянно провел пальцем по столу. И, разумеется, во что-нибудь вляпался, поскольку ни Кайра, ни Акос не были чистюлями. Когда Йорек распахнул дверь, в коридоре стояли Айджа и Вас.
Отросшие волосы Айджи были связаны в хвост, лицо сделалось костлявым и постаревшим, как будто разница в возрасте между братьями составляла не два сезона, а целых десять. При виде брата Акос почувствовал желание схватить Айджу в охапку и бежать. Глупо, конечно, учитывая, что они находились на огромном корабле, но он ничего не мог с собой поделать.
В плену ему много чего хотелось, часто – абсолютно недоступного.
– Йорек? Не ожидал наткнуться на тебя. Что ты здесь делаешь? – поинтересовался Вас.
– Мы с Акосом вместе тренируемся, – как ни в чем не бывало ответил Йорек. – Я заглянул к нему, чтобы спросить, не собирается ли он сегодня позаниматься в спортзале.
Йорек был отличным лжецом. Другим в такой семье – и в таком окружении – не вырастешь, решил Акос.
– Спарринг с Керезетом? – Вас хохотнул.
– У каждого свое хобби, – произнес Акос безразличным тоном. – Может, перенесем на завтра, Йорек. Сейчас я готовлю снадобье.
Йорек махнул ему рукой и выскользнул в коридор.
Акос подождал, пока Йорек не скроется за углом и повернулся к Айдже с Васом.
– А мать тебя и травничеству научила? – осведомился Айджа, кивнув на желтый пар, до сих пор поднимающийся над горелкой.
– Ага, – Акос густо покраснел и задрожал, почему-то испугавшись собственного брата. – Мама, – сказал он с нажимом, – меня многому научила.
Никогда прежде Айджа не употреблял слово «мать». Оно годилось разве что для хулиганья из Шиссы и шотетов, но не для ребенка из Гессы.
– Как мило с ее стороны. Она прекрасно подготовила тебя… к будущему. Жаль, у меня до нее руки не дошли, – добавил он с интонациями Ризека.
Айджа шагнул в каюту, провел ладонью по по-солдатски аккуратно заправленной койке, по ровным стопкам книг. Как будто пометил их несмываемой краской. Вытащил клинок из ножен на боку и начал крутить его на ладони, время от времени останавливая большим пальцем.
Пожалуй, Акос окончательно бы разнервничался, если бы не видел раньше, что точно так же играл с ножом Ризек.
– И она полагала, что вот такое будущее как раз никогда и не наступит, – вырвалось у Акоса, которого тяготило молчание.
– Ошибаешься. Я знаю, что она страшно беспокоилась.
Акос обомлел. Но ведь раньше Айджа никогда не рассказывал Акосу о своих видениях, да и когда бы он мог это сделать?
Акос плохо представлял себе весь этот процесс: грядущее, вторгающееся в настоящее, многообразие вариантов, от которого кружится голова.
Разве можно спокойно смотреть на своих родных и гадать, сбудутся ли твои жуткие видения или нет?
Почему нельзя даже намекнуть на то, что с ними произойдет?
Но Айджу, похоже, такие тонкости не волновали.
– Давай вернемся домой и спросим у нее, – пробормотал Акос.
– А мне и здесь неплохо, – усмехнулся Айджа. – Да и тебе тоже, судя по… твоим апартаментам.
– Ты сейчас говоришь… совсем как он. Сам-то не замечаешь? Ты прямо как Ризек Ноавек, человек, убивший папу. Ты можешь, если хочешь, ненавидеть нашу маму, но папа-то тут при чем?
Глаза Айджи затуманились. Они не стали пустыми, но их взгляд был рассеянным и далеким.
– Я не… Он вечно работал. Его никогда не было дома.
– Он все свое время проводил дома! – выкрикнул Акос, точно сплюнул. – Готовил нам еду, проверял уроки, рассказывал сказки. Ты не помнишь?
Но Акос уже знал ответ. Видел его в безразличных глазах Айджи.
Кто бы мог сомневаться! Ризек сперва украл воспоминания Айджи об отце, заменив их собственными кошмарами о Лазмете Ноавеке.
Акос сграбастал Айджу за рубаху и притиснул к стене, свалив ряд пузырьков. Айджа показался ему маленьким и таким легким, что при желании Акос без труда поднял бы его на руки. Именно это, а вовсе не изумление на лице брата, заставило Акоса отпустить Айджу так же внезапно, как и наброситься.
И когда я успел повзрослеть? – подумал Акос, уставившись на свои ладони.
Длинные, совсем отцовские пальцы, только гораздо толще. В самый раз раздавать тумаки.
– Она научила тебя своей жестокости, – произнес Айджа, одергивая рубашку. – Или ты считаешь, что если я что-то забыл, ты сумеешь вытрясти это из меня?
– А я бы попробовал, – Акос попятился. – Я бы сделал что угодно, лишь бы ты вспомнил папу.
Отвернувшись, он потер шею, точь-в-точь как Йорек. Не мог больше видеть ни Айджу, ни Васа.
– Зачем вы сюда пришли? Что вам от меня нужно?
– У нас есть веские причины, – ответил Айджа. – Во-первых, мне требуется особая настойка тихоцвета, способствующая четкости мышления. Хочу прояснить некоторые свои видения. Ты сможешь ее приготовить.
– Значит, Ризек еще не отнял у тебя токодар?
– Его вполне удовлетворяет моя работа.
– Ты глупец, если надеешься, что он будет доверяться тебе настолько, что не высосет из тебя всю силу, – глухо произнес Акос и облокотился о стол, чувствуя, что ноги у него сделались ватными. – Что же до настойки тихоцвета… Я скорее умру, чем дам тебе то, что Ризек Ноавек сможет использовать в войне с тувенцами.
– Надо же, сколько пафоса, – фыркнул Вас.
Подняв взгляд, Акос увидел, как стюард постукивает пальцем по острию ножа. Он почти забыл о его существовании, тогда как Вас никуда не пропадал и слушал их перепалку очень внимательно. При звуках его голоса сердце Акоса заколотилось о ребра. Он до сих пор не мог изгнать из головы воспоминание о крови отца на штанах Васа, который вторгся в их дом.
Вас направился к горелке и вдохнул желтый пар, который уже начал рассеиваться. Помешал в тигле ножом и внезапно легонько ткнул острием в горло Акосу.
Тот замер, сердце дало сбой. Лезвие было холодным как лед.
– Моего кузена недавно пытались отравить, – вымолвил Вас.
– Я не нанимался караулить твоих братьев, – ответил Акос.
– А я могу поспорить, что ты кое-кого караулишь. Его зовут Сузао Кузар. Он был с нами, когда твой отец испустил свой последний вздох.
Акос покосился на Айджу, не понимая, на что надеется. На то, что брат кинется на его защиту? Как-то отреагирует на речи Васа, рассуждающего о смерти их отца, словно о пустяке?
– Кайра мучается от бессонницы, – Акос упер руки в бока. – Ей требуется сильное снотворное, которое я для нее варю.
Острие уперлось в шрам, оставленный Ризеком.
