Летать меня научил отец: это было единственное, что мы с ним делали вместе. Для того чтобы мой токодар не нарушал работу механизмов, я надевала плотные перчатки.
Кресло пилота оказалось чересчур велико для ребенка, и отец усаживал меня на подушку. Учитель из него был тот еще! Он то и дело орал, если я ошибалась, зато когда выполняла очередное задание правильно, говорил, что я молодец, и твердо кивал, словно пригвождая похвалу к месту.
Отец погиб во время Побывки, когда мне исполнилось одиннадцать. Тогда отца сопровождали только Вас и Ризек – на них напали пираты, и им пришлось прорываться. Ризек с Васом вернулись, привезя с собой в банке глаза побежденных врагов, Лазмет Ноавек – нет…
На полпути к кораблю нас догнал Вас.
– Меня попросили тебе напомнить, чтобы ты не забыла устроить шоу для питайцев, – выпалил стюард.
– Я что, вчера родилась? – фыркнула я. – Я знаю, как себя держать. Я – Ноавек.
– Может, ты и Ноавек, но характер твой портится день ото дня.
– Отвали, Вас, – проворчала я.
Я чувствовала себя усталой и не хотела затевать свару.
К счастью, Вас не стал спорить и потопал к кораблю, где уже стоял мой кузен Вакрез, разговаривая с кем-то из рабочих.
Внезапно я заметила копну светлых волос. Тека!.. Она, конечно, не занималась нашим кораблем, а ковырялась в какой-то панели, нашпигованной проводами.
Тека голыми руками поддергивала проводки – один за другим. Работала она виртуозно.
Я застыла. Чувствовала, что нужно что-то сделать, но – что?.. Я не понимала.
Пока я раздумывала, вокруг образовалась толпа. Пришло время отлета.
– Встретимся на корабле, – бросила я Акосу. – Мне нужно пообщаться с дочерью Зоситы.
Акос протянул руку к моему локтю, чтобы облегчить мою боль, но затем переменил решение и побрел к кораблю.
Когда я приблизилась к Теке, та уже вытащила пальцы из клубка проводов. Теперь она делала заметки на планшете, лежащем у нее на коленях.
– Как, током не бьет? – поинтересовалась я.
– Нет, – Тека даже не оглянулась. – Я ощущаю только гул, если, разумеется, провода не сгорели. Тебе чего?
– Мне надо встретиться с твоими друзьями.
– Послушай, – Тека подняла голову, и я увидела, что ее единственный глаз покраснел от слез, – сначала ты вынуждаешь мою мать сдаться, потом твой брат, не далее как позавчера, жестоко убивает ее на глазах толпы. С чего ты вообще вообразила, что имеешь право о чем-то меня просить?
– Ты не поняла. Мне действительно необходимо увидеться с твоими друзьями, и думаю, что они тоже этого хотят. Ты вольна поступать, как заблагорассудится, но в данном случае дело не в твоих чувствах, согласна?
Повязка на ее глазу сегодня оказалась толще, чем обычно, а кожа лоснилась от пота, словно Тека провела целый день под палящим солнцем.
Похоже, так оно и было: отсек механиков находился неподалеку от корабельных двигателей.
– Откуда нам знать, можем ли мы тебе доверять? – тихо спросила она.
– Вы в отчаянии, как и я. А люди в таком состоянии часто принимают неразумные решения.
Дверь транспортника открылась, на пол упал луч света.
– Ладно, – произнесла Тека и указала подбородком на наше судно. – А вы хоть делаете что-то полезное или просто с политиками треплетесь? – Она покачала головой. – Не-е-ет, ведь шотетские сливки общества не копаются в мусоре.
– Лично я копаюсь! – возмутилась я и покраснела.
Было глупо прикидываться перед Текой и утверждать, что моя жизнь якобы ничем не отличается от ее собственной.
Одноглазая Тека – сирота, живущая, прямо скажем, в чулане.
Усмехнувшись, Тека вернулась к своим проводам.
Я покосилась на Акоса. Похоже, он бы с радостью впился в глотку Васа. За два сиденья от них расположилась Има, как всегда элегантная, в длинной юбке, прикрывающей лодыжки. С таким видом пьют чай на официальном приеме, а не сидят в жестком кресле на транспортном челноке.
Айджа устроился в хвосте, возле уборной. Его глаза были закрыты. Между Имой и Айджей развалился наш кузен Вакрез со своим мужем Маланом – и Сузао Кузар, объявивший, что его жена больна и не может составить нам компанию.
Ризек сел рядом с капитаном Релом.
– А какую планету выбрали Изыскатели, исходя из движения Тока? – спросила Има у Ризека. – Огру?
– Нет! – хохотнул Ризек, оборачиваясь. – Какой нам от нее прок?
– Иногда выбирает Ток, – ответила Има, запрокидывая голову, – иногда – мы.
Ее реплика прозвучала как афоризм.
Рел нажал комбинацию кнопок на панели, двигатели заурчали. Капитан потянул за рычаг, и челнок, слабо задрожав, взмыл вверх. Раскрылся люк шлюзовой камеры. И вот показалось северное полушарие водяной планеты.
Поверхность Питы скрывали облака, планетарный шторм прятал от нас плавучие города, способные выдержать гигантские приливные волны, ураганы, ливни и грозы. Рел направил судно вперед. Мы очутились в открытом космосе, ненадолго попав в объятия черной пустоты.
И почти сразу же вошли в атмосферу. Перегрузка сжала мое тело, которое, казалось, вот-вот коллапсирует. Кого-то вырвало. Я стиснула зубы и постаралась держать глаза открытыми. Спуск на планеты я любила: мне нравилось наблюдать, как внизу разворачивались широкие просторы, сейчас, например, – водные. На Пите властвовал океан, а суша представляла собой лишь разрозненные островки, в том числе и насыпные.
Я ахнула, когда челнок прорвал слой облаков. Крупные капли дождя забарабанили по обшивке, и Рел включил визуализатор.
Я уставилась на огромные пенистые, зеленовато-сизые волны и стеклянные шары зданий, плавающих среди них, спокойно выдерживая буйство стихий.
Я опять украдкой покосилась на Акоса. Его лицо посерело от ужаса.
– По крайней мере, это не Трелла, – произнесла я, надеясь привести его в чувство. – Там бы нас ждали небеса и стаи птиц. Их столько врезается в ветровое стекло, что потом приходится отскребать ножом.
– И ты лично этим занималась? Как романтично, – протянула Има.
– Ага. Ты еще поймешь, насколько крепок мой желудок, – парировала я. – Что зачастую оказывается весьма кстати. Тебе, думаю, тоже таким обзавестись не помешает.
Има промолчала и кинула взгляд на Ризека, сидевшего к нам спиной. Наверняка мой брат являлся самым отвратительным типом из всех, с кем ей приходилось сталкиваться когда-либо. Ее волей к жизни можно было восхищаться.
Челнок, борясь с ураганным ветром, скользил над волнами, которые напоминали морщинистую кожу. Шотеты считали Питу безликой, но мне нравилось ее сходство с безбрежным космосом.
Мы пролетели над плавучим мусорным островом. Я знала, что туда скоро приземлятся шотетские транспортники. Он оказался пошире, чем я представляла: размером едва ли не с целый городской квартал.
