– Еще чего! – резко ответила та. – То есть спасибо, не надо.
– А ты – настоящая Ноавек. Благодарности звучат из ваших уст… немного неестественно.
– Должно быть, это у нас в крови, – усмехнулась Кайра. – Пойдем, Акос. Я заметила кое-что интересное.
Она, нисколько не смущаясь, взяла его за руку. Хотя с чего ей краснеть и волноваться? Ведь предполагалось, что Акос нужен ей для облегчения ее физических страданий. Однако после тех ее прикосновений в каюте корабля – пылких, исполненных трепета, разве мог Акос держать Кайру за руку как ни в чем не бывало? Теперь Акос мог думать только об одном: не слишком ли сильно сжимает ее ладонь. Или, наоборот, не слишком ли слабо?
Они обогнули какие-то ошметки непонятного происхождения и направились к груде металлолома. Некоторые обломки приобрели теплый золотисто-коричневый оттенок: они как будто загорели.
Акос встал на краю искусственного острова – возле исполинских опорных балок.
Ему не хотелось высматривать на свалке ни ценные металлы, ни оружие, ни механизмы. Он надеялся найти вещицы со своей историей: сломанную игрушку, старый ботинок, кухонную утварь.
Кайра присела рядом с погнутым, исцарапанным шестом. Потянула и вытащила его. В разные стороны посыпались пустые жестянки, обрезки труб. На конце шеста высотой в два роста Акоса обнаружилось изодранное серое полотнище с кругом из символов в центре.
– Ты только погляди! – улыбаясь сказала Кайра. – Питайский флаг, использовавшийся до принятия в Ассамблею девяти планет. Ему сезонов тридцать, не меньше!
– А почему он не сгнил под дождем? – Акос подергал за обтрепанный угол.
– Питайцы специализируются на долговечных материалах. Неэродируемое стекло, нержавеющие металлы, прочные ткани. Плавучие платформы, несущие на себе города.
– И никаких рыбачьих сетей?
– А зачем они? Мелководной рыбешки тут маловато. В основном питайцы используют глубоководные сейнеры. Говорят, одной здешней рыбиной можно накормить кучу народа.
– Ты всегда стараешься узнать как можно больше о местах, которые ненавидишь?
– Я ведь тебе еще вчера объясняла, Акос! Друзей у меня нет, зато времени хоть отбавляй. Ладно, давай-ка поищем какой-нибудь ослизлый реликт.
Акос порылся в мусоре, который валялся у самого берега… ну, не то чтобы он искал нечто конкретное, через какое-то время все питайские отбросы начинали казаться одинаковыми. Тусклый ржавый металл уже ничем не отличался от блестящего, а любые ткани сливались в однородную массу.
Неподалеку лежал полуразложившийся птичий скелетик с перепончатыми лапами водоплавающего и зло изогнутым клювом.
Услышав крик Кайры, Акос обернулся, чтобы удостовериться, что девушка в порядке и не пострадала.
Мышцы Акоса возмущенно запротестовали. Ярко сверкнув белыми зубами, девушка звала одного из солдат. Акос подбежал к Кайре, ожидая увидеть что-нибудь новенькое. Но Кайра хвасталась непритязательным матово-серым металлическим листом, который торчал из груды мусора.
– Что слу… коммандер Ноавек! – истошно завопил солдат, подошедший к Кайре.
Акос недоуменно на него уставился. Чему эти шотеты так радуются?
Примчался Вакрез.
– Я заметила его и начала раскапывать! – затараторила Кайра. – Думаю, кусок приличный!
Акос внимательно посмотрел на находку. Выступающий край листа оказался широким и толстым, и, похоже, что обломок крепко застрял в мусоре. В длину он достигал размера питайского флагштока.
Шотеты ликовали.
– Что это, Кай… мисс Ноавек? – спросил он.
– Самое ценное, что можно привезти с Питы, – ответила Кайра, отбрасывая прочь какую-то тряпку. – Агнето. Он настолько крепок, что способен выдержать, к примеру, удары метеоритов при прохождении через токотечение. Вот уже десять сезонов мы используем его для починки побывочного корабля. Но попадается агнето крайне редко.
Подоспевшие солдаты принялись дружно помогать Кайре доставать лист.
Акос отступил назад, когда они, раскидав мусор, схватились за края, вытянули лист агнето наружу и потащили находку к транспортнику.
Акос не знал, что и думать, наблюдая, как Кайра и Вакрез, словно они и не были аристократами, работают бок о бок с простыми солдатами. На лице Кайры появилось то самое выражение, какое возникало у нее всегда, когда они с Акосом варили снадобье из тихоцветов, и она все делала правильно. Гордость – потому что ты наконец-то делаешь нечто полезное.
Кайра показалась Акосу настоящей красавицей.
В детстве Акос мечтал куда-нибудь улететь. Все дети Гессы мечтают об этом, ведь в целом тувенцы слишком бедны, чтобы путешествовать. Семья Керезетов была побогаче остальных, но им было далеко до фермеров северных Шиссы или Осока. Однако отец пообещал, что однажды возьмет Акоса в космос, и они полетят на любую планету по выбору Акоса.
Пита не была ни первой, ни даже второй в его списке. Плавать тувенцы не умели, вода в их стране существовала в основном в виде льда. Но судьба занесла Акоса именно на Питу.
Стоя на посадочной площадке, он слушал грохот волн, смотрел на огромные пенные валы и остро ощущал свою незначительность. Теплый дождь хлестал его по щекам.
Едва Акос начал привыкать к Пите, как настало время отлета. С комбинезона на пол челнока натекла лужа, Акос сжимал в ладони бутылочку с дождевой водой, которую ему дала Кайра – после того, как агнето погрузили на транспортник.
– Пусть у тебя останется сувенир на память о первом межпланетном путешествии, – объяснила она, пожав плечами, будто речь шла о пустяке.
Но Акос знал, что вещей, которые Кайра действительно считает пустяками, было совсем немного.
Сперва Акос не мог понять, зачем ему сувенир. Кому его показывать? Своей семьи он больше никогда не увидит и умрет среди шотетов.
Акос задумался. Если их с Йореком план сработает, то бутылочку с дождевой водой может взять Айджа…
Кайра сидела, комкая на коленях флаг. Она не улыбалась, но ее лицо до сих пор сияло.
– Ты хорошо поработала, – сказал Акос, убедившись, что Вакрез с Маланом их не слушают.
– Ага, точно! – кивнула она. – Но рано или поздно такое должно было произойти, – добавила она через секунду.
– Твои тени посветлели, – заметил Акос, запрокидывая голову.
Кайра промолчала. Весь полет до побывочного корабля он смотрел на темные полосы на тыльной стороне ее ладоней, сейчас скорее серые, нежели черные.
На корабль они вернулись живыми и здоровыми, но совершенно мокрыми. Некоторые челноки возвратились с Побывки раньше, и теперь повсюду суетились шотеты во влажной одежде. Они обменивались историями и смеялись. Стягивали с себя якобы водонепроницаемые костюмы и складывали их в общую кучу для чистки и просушки.
