– А в последние дни ты ничего не смотрела? – горло внезапно пересохло, как будто он наглотался пыли.
– Нет, это непросто сделать. Почему ты спрашиваешь?
Ему требовалось узнать, что с Кайрой. Он желал этого столь же сильно, как пустыня жаждет воды, поглощая каждую каплю, какую только может найти. Если он действительно находится в Шиссе, значит, здесь нет шотетских каналов, а следовательно, нет никакой возможности проверить, жива она или мертва.
Если только он не вернется за ней к шотетам.
Так предначертано. Он должен вернуться и помочь Кайре. Он должен вызволить Айджу, даже если придется отравить брата. Ничего еще не кончено.
– Поэтому Исэй, в смысле – канцлер, и велела приковать тебя к койке, – произнесла Сизи. – Если бы ты смог объяснить, почему был с ней…
– А зачем? – крикнул Акос, и Сизи отшатнулась, испугавшись его гнева. – Я остался жив, и теперь я – то, что я есть. Что бы я вам ни сказал, сейчас уже ничего не изменишь – слишком поздно! А я и знать не хочу, во что вы там уверовали… за время моего отсутствия!
Акос как будто заново превратился в раздражительного подростка. Возвращение домой было сродни путешествию во времени.
– Лично я ни во что не уверовала, – Сизи опустила голову. – Но позволь мне тебя предупредить. Канцлер желает убедиться, что ты… не стал предателем. Так я полагаю.
– Убедиться? – Руки у Акоса затряслись. – И каким же образом?
Сизи собиралась ответить, но вдруг дверь распахнулась, и в палату ворвался тувенский солдат в униформе, состоящей из бордовых брюк и серого кителя. Он замер у стены, а на пороге появилась сестра-близнец Ори. Акос мгновенно понял, что это не Ори, хотя лицо девушки скрывалось под вуалью. Рукава долгополого черного платья с капюшоном плотно облегали запястья, от талии до шеи шел ряд мелких пуговок. Черные же ботинки были начищены до блеска, каблуки звонко стучали по деревянному полу. Канцлер остановилась в футе от койки и, скрестив руки на груди, воззрилась на Акоса. Ее ногти оказались идеально розовыми. Глаза, блестевшие из-за вуали, были аккуратно подведены, подчеркивая линию ресниц.
Исэй Бенезит. Канцлер Туве.
В Гессе у Акоса не было повода научиться приветствовать лицо столь высокого ранга. Он кое-как выдавил:
– Канцлер.
– Вижу, тебе не составляет труда отличить меня от сестры, – произнесла она со странным выговором, напоминающим акцент жителей окраин галактики.
Акос недоумевал: он ожидал услышать акцент, характерный для людей, запросто посещающих штаб-квартиру Ассамблеи.
– Все дело в обуви, – честно объяснил он. – Девчонка из Гессы никогда такую не наденет.
Вошедшая следом Ори рассмеялась. Теперь, когда сестры стояли рядом, спутать их было невозможно. Ори сутулилась и переминалась с ноги на ногу. Исэй казалась высеченной изо льда.
– Могу я поинтересоваться, почему ты, Ори, в нарушение правил безопасности открыла ему свое лицо? – осведомилась Исэй.
– Он мне все равно что брат, – твердо ответила Ори. – Я не буду от него прятаться.
– А какая разница-то? – изумился Акос. – Вы же близняшки. Если я в курсе, как выглядит одна, то узнаю и вторую, верно?
Вместо ответа Исэй взялась за уголок вуали. Когда та сползла вниз, у Акоса отвисла челюсть.
Лицо Исэй изуродовали два шрама. Один пересекал лоб, другой протянулся от скулы до кончика носа. Подобные шрамы Акос видел на физиономии Кальмева, да и у Акоса тоже имелись такие отметины. Это были следы от ток-ножей – редкого оружия в галактике, поскольку Ток сам по себе – оружие.
Вероятно, Исэй пострадала именно от шотетского клинка.
«Немудрено, что все держалось в таком секрете, – подумал Акос. – А то, что сестры оказались близнецами, сыграло тувенцам на руку».
– Давайте не будем рассыпаться в любезностях, – отрезала Исэй. – Сизи как раз собиралась объяснить тебе, в чем мой токодар, верно?
– Да, – ответила Сизи. – Исэй… то есть, ее светлость, с помощью прикосновения способна, скажем так, призвать твои воспоминания. Токодар помогает ей удостовериться, кому следует доверять, а кому – нет.
У Акоса был миллион воспоминаний, которыми он ни с кем не желал делиться.
Перед его внутренним взором возникло лицо Кайры, покрытое узором теней.
Избегая встречаться с сестрой взглядом, Акос почесал в затылке.
– Не выйдет, – пробормотал он. – Токодары на мне не работают.
– Правда? – спросила Исэй.
– Проверьте, если хотите.
Исэй, стуча каблуками, подошла и встала слева, напротив Сизи. Вблизи ее шрамы оказались темными и слегка сморщенными по краям. Похоже, она получила их несколько сезонов назад. Канцлер дотронулась до руки Акоса, скованной металлическим браслетом.
– Ты прав, – произнесла она. – Я ничего не чувствую.
– Вам придется поверить мне на слово, – предложил он.
– Посмотрим, – ответила Исэй и вернулась на прежнее место в изножье койки. – Спрашивал ли тебя Ризек Ноавек или кто-нибудь из его окружения обо мне? Мы в курсе, что ты обладаешь кое-какой информацией, поскольку видел Ори в день объявления судеб.
– Неужели? – ахнула Сизи.
– Ага, – голос Акоса дрогнул. – Да, он меня спрашивал.
– И что ты ему ответил?
Акос подтянул колени к груди, как ребенок, испугавшийся бурана, и уставился в окно. Шисса сияла в вечернем сумраке, парящие здания сверкали сотней оттенков – на любой вкус и цвет.
Дом, зависший совсем неподалеку, был лиловым.
– Я уверен, что ничего не сказал, – тихо ответил Акос, а в памяти отчетливо всплывали стены камеры, стеклянный пол, лицо Кайры, рука Айджи на плече. – Я умею переносить боль, я не слабак, я…
Его лепет смахивал на бред сумасшедшего. А если он что-то выдал, потерявшись в нестерпимых страданиях?
– У него есть доступ к воспоминаниям Айджи об Ори, ему достаточно уловить связь между Ори и ее судьбой, чтобы узнать вашу внешность, вымышленные имена, происхождение. А я пытался молчать. Он хотел узнать, кто из вас кто и которая старше. Ему известно… оракул ему сказал, что одну надо убить прежде другой, поэтому все, что вас отличает, – опасно. И спрашивал об этом снова и снова. Я молчал, я надеюсь… Я уже ничего не помню.
Ори порывисто кинулась к Акосу, обняла за шею, погладила по волосам, ее прикосновение помогло ему собраться с мыслями.
– Если ты рассказал ему что-нибудь полезное, например, где Ори выросла или кто ее воспитывал… он придет за нами сам? – спросила Исэй, стоящая как истукан.
– Нет, – Акос сглотнул. – Кажется, он вас боится.
Ризек никогда ничего не делает лично. Ни за своим драгоценным оракулом, ни за Акосом он не явился. Он не пожелает даже ступить на земли тувенцев.
